M. Zochtchenko – L’amour (02)
L'amour - Любо́вь
Suite - Продолжение
Кака́я-то мра́чная фигу́ра вы́нырнула вдруг из-за угла́ и останови́лась у фонаря́.
— Что разора́лись?— ти́хо сказа́ла фигу́ра, подро́бно осма́тривая па́рочку.
Ма́шенька в у́жасе вскри́кнула и прижа́лась к решётке.
Челове́к подоше́л бли́же и потяну́л Ва́сю Чесноко́ва за рука́в.
— Ну, ты, мы́мра,— сказа́л челове́к глухи́м го́лосом.— Скидава́й пальто́. Да жи́во. А пи́кнешь — сту́кну по балде́, и не́ту тебя́. По́нял, сво́лочь? Ски́давай! — Па-па-па,— сказа́л Ва́ся, жела́я э́тим сказа́ть: позво́льте, как же так? — Ну!— челове́к потяну́л за борт шу́бы.
Ва́ся дрожа́щими рука́ми рассте́гнул шу́бу и снял.
— И сапоги́ тоже сыма́й!— сказа́л челове́к.— Мне и сапоги́ тре́буются.
— Па-па-па,— сказа́л Ва́ся,— позво́льте... моро́з...
— Ну! — Да́му не тро́гаете, а меня́ — сапоги́ снима́й,— проговори́л Ва́ся оби́дчивым то́ном,— у ей и шу́ба и кало́ши, а я сапоги́ снима́й.
Челове́к споко́йно посмотре́л на Ма́шеньку и сказа́л: — С её сни́мешь, понесёшь узло́м — и засы́пался. Зна́ю, что де́лаю. Снял? Ма́шенька в у́жасе гляде́ла на чело́века и не дви́галась. Ва́ся Чесноко́в присе́л на сне́г и стал расшнуро́вывать боти́нки.
— У ей и шу́ба,— сно́ва сказа́л Ва́ся,— и кало́ши, а я отдува́йся за всех...
Челове́к напя́лил на себя́ Ва́сину шу́бу, сунул боти́нки в карма́ны и сказа́л: — Сиди́ и не дви́гайся и зуба́ми не колоти́. А е́жели кри́кнешь и́ли дви́нешься — пропа́л. По́нял, сво́лочь? И ты, да́мочка...
Челове́к поспе́шно запахну́л шу́бу и вдруг исче́з. Ва́ся обмя́к, скис и кулём сиде́л на снегу́, с недове́рием посма́тривая на свои́ но́ги в бе́лых носка́х.
— Дожда́лись,— сказа́л он, со зло́бой взгляну́в на Ма́шеньку.— Я же её провожа́й, я и иму́щества лиша́йся. Да?
Когда́ шаги́ граби́теля ста́ли соверше́нно неслы́шны, Ва́ся Чесноко́в заёрзал вдруг нога́ми по сне́гу и закрича́л то́нким, пронзи́тельным го́лосом: — Карау́л! Гра́бят! Пото́м сорва́лся с ме́ста и побежа́л по сне́гу, в у́жасе подпры́гивая и дёргая нога́ми.
Ма́шенька оста́лась у решётки.
Une silhouette sinistre émergea soudain de derrière l'angle et s'arrêta près du réverbère.
- Pourquoi vous bramez ainsi ? dit à voix basse la silhouette en scrutant attentivement le couple.
Machenka poussa un cri d'horreur et se blottit contre la grille.
L’homme s'approcha davantage et tira Vassia Tchesnokov par la manche.
- Eh, toi : le connard ! dit l'homme d’une voix sourde. Enlève-moi ce manteau. Et dare-dare. Si tu mouftes un mot, je t’enfonce la caboche, et couic ! Pigé, salopard ? Enlève-le !
- Per-per-per, dit Vassia, qui voulait dire par là: permettez, comment ça ?
- Ça vient ? - L'homme tira le bord de la pelisse.
Les mains tremblantes, Vassia déboutonna sa pelisse et l’enleva.
- Et tu enlèves aussi tes bottes ! dit l'homme. J'ai aussi besoin des bottes.
- Per-per-per, dit Vassia, permettez, par ce froid…
- Ça vient ?
- Vous ne touchez pas à la dame et vous me dites à moi d’enlever mes bottes, dit Vassia d'un ton offensé. Elle porte un manteau de fourrure et des bottes en caoutchouc et c’est à moi d'ôter les miennes !
L’homme regarda calmement Machenka et dit : - Si tu lui prends ça à elle et que tu en fais un paquet, là tu te fais pincer. Je sais ce que je fais. Et toi, t'as tout enlevé ?
Machenka, horrifiée, dévisageait l'homme sans bouger. Vassia Tchesnokov s'assit dans la neige et se mit à délacer ses bottes.
- Elle a un manteau de fourrure, dit à nouveau Vassia, et des bottes en caoutchouc - et c'est à moi à payer les pots cassés…
L’homme enfila la pelisse de Vassia, fourra les bottes dans ses poches et dit : — Tu restes assis, tu ne bouges pas et tu ne claques pas des dents. Si tu cries, si tu bouges, t'es foutu. Compris, salopard ? Et toi aussi, ma petite dame...
L’homme enfila précipitamment la pelisse et disparut soudain.
Vassia flancha, sombra dans le cafard et s’affaissa comme un sac dans la neige en jetant des regards incrédules sur ses pieds en chaussettes blanches.
- On aura tout vu, dit-il en jetant un regard haineux vers Macha. C'est à moi de la raccompagner et c'est moi qu’on dépouille. C'est bien ça ?
Quand les pas du voleur se firent complètement inaudibles Vassia Tchesnokov se mit à gigoter des pieds sur la neige et cria d'une petite voix perçante : - Au secours ! Au voleur !
Après quoi il se tira dare-dare de là et se mit à courir sur la neige en sautillant d'horreur d’un pied sur l’autre.
Machenka resta contre la grille.
