M. Zochtchenko – Un incident ferroviaire (02)
Un incident ferroviaire
Происше́ствие в по́езде
Second épisode - Второ́й эпизод
А е́дет в ваго́не, ме́жду про́чим, оди́н тако́й граждани́н. Он, вида́ть, городско́й жи́тель. В ке́почке и в тако́м междунаро́дном прорези́ненном макинто́ше. И, коне́чно, в санда́лиях.
Он так обраща́ется до пу́блики:
То есть, говори́т, мне то́шно на вас гляде́ть. То есть, говори́т, что вы за лю́ди я пря́мо диву́юсь! Нельзя́, говори́т, гра́ждане, име́ть тако́й сли́шком равноду́шный подхо́д. Мо́жет, на на́ших глаза́х мать поку́шать затрудня́ется, её малю́тка чересчу́р ско́вывает, а тут ка́ждый от э́тих обще́ственных дел мо́рду отвора́чивает. Э́то, ну пря́мо ведёт к отка́зу от социали́зма!
Други́е говоря́т:
Вот ты и погляди́ за кро́шкой! Како́й нашёлся бродя́га передовы́е ре́чи в спа́льном ваго́не произно́сит!
Он говори́т:
И хотя́ я есть челове́к холосто́й и мне черто́вски спать хо́чется, и вообще́ не моё де́ло, в кра́йнем слу́чае, за э́то са́мое бра́ться, но я не име́ю тако́го бесчу́вствия в де́тском вопро́се.
И берёт он малю́тку на́ руки, кача́ет его́ и па́льцем его́ забавля́ет.
Коне́чно, молода́я же́нщина о́чень горячо́ его́ благодари́т и на ста́нцию Лихны́ схо́дит.
Ухо́дит она́ на э́ту ста́нцию в буфе́т и до́лго не явля́ется. По́езд стои́т де́сять мину́т. Э́ти де́сять мину́т прохо́дят, и уже́ даётся сигна́л. И дежу́рный маха́ет кра́сной ша́пкой. А её не́ту…
И уже́ дёргается соста́в, и по́езд бежи́т по ре́льсам, а молодо́й ма́тери не́ту.
Тут происхо́дят ра́зные сце́ны в ваго́не. Кото́рые откры́то хохо́чут, кото́рые хвата́ют за тормоза́ и хотя́т соста́в останови́ть.
А сам, кото́рый в санда́лиях, сиди́т побледне́вший, как су́кин сын, и спать бо́льше не мо́жет. И рече́й бо́льше не хо́чет произноси́ть.
Он де́ржит малю́тку на свои́х коле́нях и ра́зные сове́ты слу́шает.
Ну, оди́н, коне́чно, сове́тует телегра́мму за свои́ де́ньги дать, други́е, напро́тив того́, говоря́т: Довези́те до Новоросси́йска и сда́йте в ГПУ. А е́сли там малю́тку не при́мут, то усынови́те в кра́йнем слу́чае.
А малю́тка, ме́жду тем, вя́кает, хвора́ет и с рук нипочём не ухо́дит.
И вот прохо́дит отча́янных два час́а, и по́езд, коне́чно, остана́вливается на большо́й ста́нции. Кото́рый в санда́лиях берёт свою́ малю́тку за но́жки и хо́чет пойти́ на платфо́рму в тра́нспортную охра́ну. То́лько вдруг молода́я мама́ша в ваго́н вка́тывается.
Она́ вхо́дит в ваго́н и так защища́ется:
Я, говори́т, извиня́юсь! Я как горя́чего су́пу поку́шала, так меня́ сра́зу и размори́ло, и я наро́чно зашла́ в тот сосе́дний ваго́н и мале́нько подзасну́ла. Я, говори́т, два дня не спа́вши. А е́сли бы в э́тот ваго́н зашла́, – я навря́д ли бы вы́спалась.
И берёт она́ своего́ кро́шку и сно́ва его́ ня́нчит. Кото́рый в санда́лиях говори́т:
Дово́льно неаккура́тно поступа́ете, гражда́нка! Но раз вы поспа́ли, то я вхожу́ в ва́ше положе́ние. Де́ти нам на́ша сме́на, я не про́тив за ни́ми погляде́ть.
Тут в ваго́не происхо́дит весёлый смех, даю́щий здоро́вую заря́дку.
Кото́рый в санда́лиях говори́т:
– То́лько, коне́чно, на́до предупрежда́ть. А то я за э́ти два часа́ мно́го пережи́л. Вот э́то нехорошо́ с ва́шей стороны́.
Тут сно́ва в ваго́не происхо́дит весёлый взрыв сме́ха.
И тогда́ кото́рый в санда́лиях то́же начина́ет улыба́ться, и вско́ре он вполне́ проща́ет ма́ленькое кова́рство, допу́щенное со стороны́ ма́тери.
И тогда́ всё конча́ется к о́бщему благополу́чию.
Et dans ce wagon-lit, il n’y a qu’un seul citoyen. Apparemment un bonhomme de la ville. Portant casquette et vêtu d’un imperméable caoutchouté d’importation. Et bien sûr, en sandales d’été.
Et voilà qu’il s'adresse à l’aréopage : - Pour de bon, dit-il, j'en ai soupé de vous contempler. Bon sang ! ajoute-t-il, quel genre de personnes êtes-vous donc ? J’en suis atterré ! Comment pouvez-vous, citoyens, rester aussi indifférents ? Voilà que juste là, sous vos yeux, cette mère ne peut rien avaler, et, si chacun détourne les yeux devant cette affaire qui nous concerne collectivement, cela conduira fatalement au rejet du socialisme !
Les autres lui répondent : - Occupez-vous en vous-même ! Non mais quel toupet, ce clochard ! à vouloir nous tenir des discours progressistes, ici, dans un wagon-lit !
Il leur rétorque : - Moi, bien que je sois célibataire et que j’aimerais fichtrement dormir ; et qu’en définitive tout ça n’est pas mon affaire ; et que je devrais me ficher de ce gosse, moi, je n’aurai pas en l’occurrence une telle insensibilité !
Et sur ce, il prend le mioche dans ses bras, le berce et lui fait risette de son doigt.
Bien entendu, la jeune mère le remercie très chaleureusement et descend sur le quai…
Elle se rend au buffet et ne réapparaît pas durant les dix minutes que dure l’arrêt. Au bout de ces dix minutes on siffle le départ. Le chef de gare agite son fanion rouge. Mais la jeune femme n’est toujours pas là...
Et le train s’élance déjà, s’ébranlant sur ses rails, mais de la jeune maman, aucune nouvelle.
Dans le wagon-lit, il y a ceux qui s'esclaffent ouvertement et ceux qui voudraient tirer le signal d'alarme pour arrêter le convoi.
Et le type aux sandales, ce fils de pute, devient blême. L’envie de dormir l’a quitté et il se la boucle à présent sans plus vouloir discourir. Le mioche sur ses genoux, il écoute les divers conseils qu’on lui prodigue.
Un, bien sûr, lui conseille d’envoyer d’urgence – sur ses propres deniers – un télégramme, d'autres, au contraire, lui suggèrent, à l’arrivée à Novorossiïsk, d’aller remettre l’enfant à la Guépéou¹. « Et là-bas, s’ils n’en veulent pas, ajoutent-il, alors, en dernier recours, adoptez-le !... »
Et le petiot, pendant ce temps, se tortille, plus malade que jamais, impossible à tenir…
Ainsi deux heures s'écoulent, désespérantes, et enfin le train, arrive à destination. Le type en sandales, saisit la patte du mioche pour descendre le déposer au guichet de la sécurité ferroviaire, quand, tout à coup, la jeune mère grimpe dans la voiture.
Elle monte et s’excuse ainsi : - Je suis désolée ! Après une soupe bien chaude, je me suis sentie toute claquée. C'est exprès que je suis montée dans la voiture de derrière où j’ai pu enfin souffler. Ça fait bien deux jours que je n’avais pas dormi, et si j’étais montée ici, ajoute-t-elle, je n’aurais pas pu fermer l’œil.
Puis elle reprend son bébé et le cajole.
Le type en sandales lui dit : - C'est un peu inconséquent de votre part, citoyenne ! Mais puisque vous avez pu dormir un peu, je peux me mettre à votre place. Les enfants sont notre relève, cela ne me dérange pas de m'en occuper.
Dans le wagon, on entend des rires joyeux et plein d’entrain.
Celui en sandales poursuit : - Seulement, il fallait me prévenir. Parce que durant ces deux heures, je me suis fait un sang d'encre. Ce n'est pas bien de votre part.
Un éclat de rire joyeux retentit à nouveau dans la voiture.
Et puis l’homme aux sandales se met à sourire à son tour. Bientôt il aura totalement pardonné la petite trahison de la jeune maman.
Et c’est ainsi que tout s’acheva dans la joie et la bonne humeur générale.
1- La Guépéou (Государственное Политическое Управление) fut la police d'État de l'Union soviétique entre 1922 et 1934.
