M. Zochtchenko – Un petit incident personnel (02)
Un petit incident personnel
Ме́лкий слу́чай из ли́чной жи́зни
Еpisode deux - Второй эпизод
Я полго́да убива́ю на всю э́ту каните́ль. Я подверга́ю жизнь опа́сности. Я два́жды разбива́ю себе́ башку́ при паде́нии с трапе́ции.
Я му́жественно сношу́ всё э́то и в оди́н прекра́сный день, загоре́лый и окре́пший, как пружи́на, выхожу́ на у́лицу, что́бы встре́тить позабы́тую же́нскую одобри́тельную улы́бку.
Но э́той улы́бки опя́ть не нахожу.́
Тогда́ я начина́ю спать при откры́том окне́. Све́жий во́здух внедря́ется в мои́ лёгкие. Кра́ска начина́ет игра́ть на мои́х щека́х. Мо́рда моя́ розове́ет и красне́ет. И принима́ет да́же почему́-то лило́вый отте́нок.
Co свое́й лило́вой мо́рдой я иду́ одна́жды в теа́тр. И в теа́тре, как ненорма́льный, кру́чусь вокру́г же́нского соста́ва, вызыва́я нарека́ния и гру́бые намёки со стороны́ мужчи́н и да́же толка́ние и пиха́ние в грудь. И в результа́те вижу́ две-три жа́лкие улы́бки, каковы́е меня́ ма́ло устра́ивают.
Там же, в теа́тре, я подхожу́ к большо́му зе́ркалу и любу́юсь на свою́ окре́пшую фигу́ру и на грудь, кото́рая даёт тепе́рь с напру́жкой се́мьдесят пять сантиме́тров.
Я сгиба́ю ру́ки и выпрямля́ю стан и расставля́ю но́ги то так, то так.
И и́скренне удивля́юсь той привере́дливости, того́ фигуря́нья со стороны́ же́нщин, кото́рые ли́бо с жи́ру бе́сятся, ли́бо пёс их зна́ет, чего́ им на́до.
Я любу́юсь в э́то большо́е зе́ркало и вдруг замеча́ю, что я оде́т нева́жно. Я пря́мо скажу́ – ху́до и да́же безобра́зно оде́т. Прекоро́ткие штаны́ с пузырька́ми на коле́нях приво́дят меня́ в у́жас и да́же в содрога́ние.
Но я буква́льно остолбенева́ю, когда́ гляжу́ на свои́ ни́жние коне́чности, описа́нию кото́рых не ме́сто в худо́жественной литерату́ре.
«Ах, тепе́рь поня́тно! – говорю́ я сам себе́. – Вот что сокруша́ет мою́ ли́чную жизнь – я пло́хо одева́юсь».
И, пода́вленный, на скрю́ченных нога́х, я возвраща́юсь домо́й, да́вая себе́ сло́во перемени́ть оде́жду.
И вот в спе́шном поря́дке я стро́ю себе́ но́вый гардеро́б. Я шью по после́дней мо́де но́вый пиджа́к из лило́вой портье́ры. И покупа́ю себе́ брю́ки «О́ксфорд», сши́тые из двух галифе́.
Я хожу́ в э́том костю́ме, как в возду́шном ша́ре, огорча́ясь подо́бной мо́де.
Я покупа́ю себе́ пальто́ на ры́нке с таки́ми широ́кими плеча́ми, кото́рых вообще́ не быва́ет на на́шей плане́те.
И в выходно́й день одна́жды в тако́м наря́де выхожу́ на Тверско́й бульва́р.
Я выхожу́ на Тверско́й бульва́р и выступа́ю, как дрессиро́ванный верблю́д. Я хожу́ туда́ и сюда́, враща́ю плеча́ми и де́лаю па нога́ми.
Же́нщины и́скоса погля́дывают на меня́ со сме́шанным чу́вством удивле́ния и стра́ха.
Мужчи́ны – те смо́трят ко́со. Раздаю́тся и́хние замеча́ния, гру́бые и некульту́рные замеча́ния люде́й, не понима́ющих всей ситуа́ции.
Там и сям я слы́шу фра́зы:
– Э́во, како́е чу́чело! Погляди́те, как, подле́ц, наряди́лся! Как, – говоря́т, – ему́ не сты́дно? Наверну́л на себя́ три киломе́тра мате́рии.
Меня́ осыпа́ют насме́шками и хохо́чут на́до мной.
J'en ai sué durant six mois. Tous ces tracas n’en finissaient pas. J’ai mis ma vie en danger. Je me suis cogné la caboche par deux fois en tombant du trapèze.
J’ai survécu à tout cela avec courage et par un jour splendide, bronzé et fort comme un ressort à manivelle, je me décide à sortir à la rencontre d’un sourire féminin oublié.
Mais nulle part je ne trouve un tel sourire.
Puis je commence à dormir la fenêtre grande ouverte. L'air frais me pénètre les poumons. Mes joues commencent à reprendre des couleurs. Ma bouille passe au rose et au rouge. Et même, je ne sais pourquoi, vire au lilas.
Un jour, je vais au théâtre avec mon museau lilacé. Et là je tourne autour de la gente féminine comme un déjanté, provoquant des critiques et des allusions grossières de la part des hommes. Et, même, voilà-t-y pas qu’on me pousse et me bouscule. Et résultat, je vois deux ou trois petits rires qui ne me ravissent guère.
Là, toujours au théâtre, je m'approche du grand miroir et j'admire ma silhouette qui me donne désormais, en bombant le torse, un bon soixante-quinze de tour de poitrine.
Je contracte les biceps, me tiens bien droit et tends les jambes, ici et puis là.
Et je reste sincèrement étonné devant les caprices et les simagrées de ces femmes qui, ou bien se comportent comme des enfants gâtées, ou bien ne savent pas, ni elles ni Dieu, ce qu’elles veulent.
Je me contemple à nouveau dans le grand miroir quand soudain je me rends compte que je suis bien mal fagoté. Pour le dire franchement, je suis sapé comme un cochon. Je suis glacé à la vue de mon futal qui me va trop court et qui cloque au niveau des genoux : j’en ai même la chair de poule.
Littéralement, les bras m’en tombent quand je regarde ma paire de gambettes. Il n’y a pas de place pour les décrire ici, dans cette œuvre de fiction.
« Oh, maintenant c'est clair ! que je me dis. Ce qui ruine toute mon existence c’est tout bonnement que je m'habille mal. »
Et, dévasté, à petit pas sur mes jambes torses, je rentre chez moi en me jurant de changer tout ça.
Alors, en toute hâte, je me dote d’une nouvelle garde-robe. Je me couds une veste dernier cri à partir d'une tenture mauve. Et je m'achète un pantalon bouffant taillé dans deux culottes de jockey.
Je me promène dans cet accoutrement comme dans une montgolfière, maudissant la mode en vogue.
Sur le marché, je déniche un manteau aux épaules si larges qu’on n’en trouvera pas deux comme ça sur cette planète.
Et un beau week-end, je sors sur le boulevard Tverskoï ainsi fringué de pied en cap.
Je sors sur le boulevard Tverskoï et j’arpente le trottoir tel un chameau dressé. Je me dandine d'avant en arrière, roule des épaules et marche à pas glissé.
Les femmes me toisent du coin de l’œil, avec un sentiment mêlé de surprise et de peur.
Les hommes, eux, me regardent de travers. Et de la part de ces incultes ne comprenant rien de quoi il en retourne, ce ne sont que commentaires et grossièretés.
Ici et là j'entends des phrases comme : - Non mais quel épouvantail ! Voyez comme il est fringué, le gredin ! Comment n'a-t-il pas honte ? qu’ils disent, emmailloté ainsi dans trois kilomètres de draps.
On me couvre de ridicule et on rit derrière moi.
