M. Zochtchenko – Un petit incident personnel (03)
Un petit incident personnel
Ме́лкий слу́чай из ли́чной жи́зни
Еpisode trois - Третий эпизод
Я иду́, как сквозь строй, по бульва́ру, нея́сно на что-то наде́ясь.
И вдруг у па́мятника Пу́шкину я замеча́ю прили́чно оде́тую да́му, кото́рая смо́трит на меня́ с бесконе́чной не́жностью и да́же лука́вством.
Я улыба́юсь в отве́т и три ра́за, игра́я нога́ми, обхожу́ па́мятник Пу́шкину. По́сле чего́ приса́живаюсь на скаме́ечку, что напро́тив.
Прили́чно оде́тая да́ма, с оста́тками побле́кшей красоты́, при́стально смо́трит на меня́. Её глаза́ любо́вно скользя́т по мое́й прили́чной фигу́ре и по лицу́, на кото́ром напи́сано всё хоро́шее.
Я наклоня́ю го́лову, повожу́ плеча́ми и мы́сленно любу́юсь стро́йной филосо́фской систе́мой буржуа́зного экономи́ста о це́нности же́́нщин.
Я подми́гиваю Пу́шкину: де́скать, вот, мол, начало́сь, Алекса́ндр Серге́евич.
Я сно́ва обраща́юсь к да́ме, кото́рая тепе́рь, вижу́, буква́льно следи́т немига́ющими глаза́ми за ка́ждым мои́м движе́нием.
Тогда́ я начина́ю почему́-то пуга́ться э́тих немига́ющих глаз. Я и сам не рад успе́ху у э́того существа́. И уже́ хочу́ уйти́. И уже́ хочу́ обогну́ть па́мятник, что́бы сесть на трамва́й и е́хать куда́ глаза́ глядя́т, куда́-нибу́дь на окра́ину, где нет тако́й немига́ющей пу́блики.
Но вдруг э́та прили́чная да́ма подхо́дит ко мне и говори́т:
– Извини́те, уважа́емый… О́чень, – говори́т, – мне стра́нно об э́том говори́ть, но вот и́менно тако́е пальто́ укра́ли у моего́ му́жа. Не откажи́те в любе́зности показа́ть подкла́дку.
«Ну да, коне́чно, – ду́маю, – неудо́бно же ей нача́ть знако́мство с бу́хты-бара́хты».
Я распа́хиваю своё пальто́ и при э́том де́лаю максима́льную грудь с напру́жкой.
Огляде́в подкла́дку, да́ма поднима́ет исто́шный визг и кри́ки. Ну да, коне́чно, э́то её пальто́! Кра́деное пальто́, кото́рое тепе́рь э́тот прохво́ст, то есть я, но́сит на свои́х плеча́х.
Её стена́ния ре́жут мне у́ши. Я гото́в провали́ться сквозь зе́млю в но́вых брю́ках и в своём пальто́.
Мы идём в мили́цию, где составля́ют протоко́л. Мне задаю́т вопро́сы, и я правди́во на них отвеча́ю.
А когда́ меня́, ме́жду про́чим, спра́шивают, ско́лько мне лет, я называ́ю ци́фру и вдруг от э́той почти́ трёхзна́чной ци́фры прихожу́ в содрога́ние.
«Ах, вот отчего́ на меня́ не смо́трят! – говорю́ я сам себе́. – Я по́просту постаре́л. А я бы́ло хоте́л свали́ть на гардеро́б недоста́тки свое́й ли́чной жи́зни».
Я отдаю́ кра́деное пальто́, ку́пленное на ры́нке, и налегке́, со смяте́нным се́рдцем, выхожу́ на у́лицу.
«Ну, ла́дно, обойду́сь! – говорю́ я сам себе́. – Моя́ ли́чная жизнь бу́дет труд. Я бу́ду рабо́тать. Я принесу́ лю́дям по́льзу. Не то́лько све́та в окне́, что же́нщина».
Я начина́ю издева́ться над слова́ми буржуа́зного учёного.
«Э́то брехня́! – говорю́ я себе́. – Э́то досу́жие вы́думки! Типи́чный за́падный вздор!»
Я хохочу.́ Плюю́ напра́во и нале́во. И отвора́чиваю лицо́ от проходя́щих же́нщин.
Но вот что инте́ресно – э́тот небольшо́й слу́чай произошёл со мной два го́да наза́д.
И хотя́ за э́ти два го́да я, каза́лось бы, ещё бо́льше постаре́л, но тем не ме́нее э́тим ле́том я познако́мился с одно́й осо́бой, и она́, предста́вьте себе́, мно́ю си́льно увлекла́сь. И, гла́вное, смешна́я подро́бность: я в э́то ле́то одева́лся, как наро́чно, исключи́тельно ху́до. Ходи́л чёрт зна́ет в каки́х штана́х и в дыря́вых спорти́вных ту́флях.
И вот тем не ме́нее э́то на любо́вь не повлия́ло. И я че́рез э́то сча́стлив и дово́лен, и да́же мы вско́ре же́нимся по взаи́мной любви́.
Je m’avance le long du boulevard comme sous les fourches caudines, espérant vaguement je ne sais quoi.
Et soudain, au pied de la statue de Pouchkine, j'aperçois une dame dignement vêtue qui me regarde avec une infinie tendresse et même une pointe de malice.
Je lui souris en retour et d’une démarche primesautière fais trois fois le tour de Pouchkine. Après quoi je m'assois sur le banc d’en face.
La dame, dignement vêtue, portant des restes de beauté fanée, me fixe attentivement. Son regard amoureux remonte le long de ma superbe stature et se pose sur mon visage qui lui exprime en retour tout le bien fondé de mes intentions.
J’incline un peu la tête, roule des épaules et m’esbaudit mentalement en repensant aux considérations philosophiques de l’économiste bourgeois sur la valeur des femmes.
Je fais un clin d'œil à Pouchkine : « On dirait, mon cher Alexandre Sergueïevitch, qu’on tient l’affaire ! »
Je me tourne à nouveau vers la dame qui, maintenant, je vois bien, a les yeux rivés sur moi et suit littéralement chacun de mes mouvements.
Et puis, je ne sais pourquoi, je commence à avoir peur de ce regard qui ne cesse de me fixer. Je ne tire aucune joie de mon succès auprès de cette créature. Et déjà j’ai envie de partir. Envie de contourner le monument, de monter dans le premier tram venu et d'aller me perdre n’importe où, loin d’ici et de tels regards.
Mais soudain, cette brave dame s'approche et me dit :
- Excusez-moi, mon cher monsieur... C'est, hésite-t-elle…, c’est très étrange pour moi de m’adresser à vous ainsi, mais vous portez exactement le manteau qu’on a volé à mon mari. Pourriez-vous avoir la gentillesse de me montrer la doublure.
« Evidemment, oui, bien sûr, que je me dis, ce n’est pas commode pour elle d’entamer la conversation à brûle-pourpoint. »
J'ouvre mon manteau et, ce faisant, je gonfle ma poitrine le plus fort possible.
Après avoir examiné la doublure, la dame pousse un cri à vous déchirer les tympans. Eh bien oui, bien sûr, c'est son manteau, celui de son époux ! Un manteau volé, qu’une crapule, c'est-à-dire moi, porte désormais sur ses épaules !
Ses gémissements me cassent les oreilles. Je suis prêt à m'enfoncer sous terre, au fond de mon nouveau pantalon, à m’engoncer dans mon manteau.
Je l’accompagne au poste de police où elle remplit une déclaration. On m’interroge et je réponds de bonne foi.
Et, d'ailleurs, quand on me demande mon âge, je ne triche pas, et, soudain, je frémis devant ce chiffre qui déjà me fait presque centenaire.
« Oh, c'est pour ça qu’elles ne me regardent pas ! que je me dis. C’est juste que je vieillis. Et moi qui accusais ma garde-robe... »
Je rends le manteau volé que j’avais acheté au marché et ainsi allégé et tout confus, je ressors du commissariat.
« Eh bien, soit ! je ne vais pas me laisser abattre ! que je me dis. Ma vie personnelle sera vouée au travail. Le travail, rien que le travail. J’œuvrerai pour le bien d’autrui. Il n’y a pas qu'une seule étoile dans le ciel, ni que les femmes en ce monde. »
Je commence à railler les balivernes de ce savant bourgeois.
« Tout ça c’est des blagues ! que je me répète. Ce sont de vaines élucubrations typiquement occidentales ! »
Je ris aux éclats. Je crache à gauche, à droite. Et je détourne mon visage des femmes que je croise.
Mais ce qui est intéressant c’est que ce petit incident s’est passé il y a deux ans. Et même si depuis il m’a semblé avoir vieilli davantage, l’été dernier j'ai néanmoins fais la connaissance d’une femme qui, elle, imaginez donc ! s'est beaucoup intéressée à moi. Et surtout, détail amusant : j’étais fringué cet été-là, comme exprès, extrêmement négligemment. Je me baladais avec Dieu sait quel genre de futal et dans une vieille paire de baskets trouées.
Et pourtant, cela n’a pas affecté cet amour naissant. Ainsi, me voilà heureux et comblé, et même bientôt elle et moi nous allons nous marier par amour réciproque.
