-
Grégory Oster : Grand-papa, grand-maman et oncle Boris
Grégory Oster - Григорий Остер
Grand-papa, grand-maman et oncle Boris
15. У ба́бушки в шкафу́ спря́тана ба́нка с варе́ньем. В ба́нке 650 г варе́нья. Внук Ко́ля разве́дал, где ба́нка, и ка́ждый день съеда́ет по 5 ло́жек.
Ско́лько гра́ммов варе́нья в ба́нке обнару́жит ба́бушка че́рез 20 дней, е́сли изве́стно, что в ка́ждую ло́жку, съе́денную вну́ком, помеща́ется 5 г варе́нья?***
1- Mémé a caché dans le buffet un pot de confiture qui contient 650 g de confiture. Son petit-fils Kolia a découvert le pot et chaque jour en mange 5 cuillères.
Combien de grammes de confiture la grand-mère retrouvera-t-elle dans le pot au bout de 20 jours, si l'on sait que chaque cuillerée mangée par Kolia contient 5 g de confiture ?44. На ку́́хне пло́щадью в 6 кв. м де́душка рассы́пал ме́лочь. С ка́ждого кв. м ба́бушка собрала́ по 45 коп.
Како́в о́бщий урожа́й?***
2- Dans la cuisine de 6 mètres carrés, pépé a laissé tomber sa monnaie. Sur chaque m² mémé a ramassé 45 kopecks.
Combien de kopecks a-t-elle récoltés ¤(et qu’elle ne rendra jamais à pépé)¤ ?2. Если тихо́нько подкра́сться к де́душке и папе́ сза́ди и внеза́пно кри́кнуть: «Ура́!», па́па подско́чит на 18 см. Де́душка, в тру́дные го́ды пережи́вший и не тако́е, подско́чит то́лько на 5 см.
На ско́лько сантиме́тров вы́ше де́душки подско́чит па́па, услы́шавший внеза́пное «Ура́!»?***
3- Si, sans bruit, vous vous glissez derrière papa et grand-père et criez soudain : « Hourra ! », papa fera un bond de 18 cm. Grand-père, qui a enduré bien pire au cours de sa difficile existence, ne sautera que de 5 cm.
De combien de centimètres plus haut que grand-père papa sautera-t-il lorsqu'il vous entendra soudain crier : « Hourra ! » ?175. Печа́льный дя́дя Бо́ря предложи́л заду́мчивой тёте О́ле вы́йти за него́ за́муж. Тётя О́ля обеща́ла поду́мать, ду́мала 15 лет и отказа́лась. Печа́льный дя́дя Бо́ря предложи́л ей ещё поду́мать. Заду́мчивая тётя О́ля ду́мала на 6 лет до́льше, чем в пе́рвый раз, и согласи́лась.
Ско́лько лет печа́льный дя́дя Бо́ря не теря́л наде́жды, что заду́мчивая тётя О́ля вы́йдет за него́ за́муж?179. Печа́льный дя́дя Бо́ря 17 раз ра́довался в де́тстве, 9 раз в ю́ности и 1 раз в зре́лые го́ды.
Ско́лько раз обра́довался печа́льный дя́дя Бо́ря за свою́ до́лгую безотра́дную жизнь?176. Печа́льный дя́дя Бо́ря купи́л 3 лотере́йных биле́та, и ему́ присни́лось, что пе́рвый вы́играл 10000, второ́й 20000, а тре́тий сто́лько же, ско́лько пе́рвый и вто́рой вме́сте взя́тые. К сожале́нию, наяву́ ни оди́н из трёх биле́тов совсе́м ничего́ не вы́играл.
На ско́лько бо́льше де́нег печа́льный дя́дя Бо́ря вы́играл во сне?177. К пяти́десяти года́м у печа́льного дя́ди Бо́ри на голове́ остава́лось 5512 воло́с, а к пяти́десяти пяти́ их ста́ло в 689 раз ме́ньше.
Ско́лько воло́с поки́нуло го́лову дя́ди Бо́ри, и ско́лько воло́с оста́лись ей верны́?4- L’oncle Boris a proposé à l’indécise tante Olga de l'épouser. Tante Olga a promis d’y réfléchir et a réfléchi pendant 15 ans puis a refusé. Le malheureux oncle Boris lui a suggéré de réfléchir encore. L’indécise tante Olga a réfléchi 6 ans de plus que la première fois et a fini par dire oui.
Pendant combien d'années le malheureux oncle Boris n'a-t-il jamais perdu espoir que l’indécise tante Olga un jour l'épouserait ?5- Le malheureux oncle Boris s'est réjoui 17 fois dans son enfance, 9 fois dans sa jeunesse et 1 fois devenu adulte.
Combien de fois le malheureux oncle Boris s'est-il réjoui au cours de sa longue et triste vie ?6- Le malheureux oncle Boris a acheté 3 billets de loterie et a rêvé qu’avec le premier il gagnait 10 000 roubles, avec le deuxième 20 000 et avec le troisième autant que la somme du premier et du deuxième réunie. Malheureusement, en vrai, aucun des trois billets n’a gagné quoi que ce soit.
Combien d'argent le malheureux oncle Boris n’a-t-il jamais gagné qu’en rêve ?7- À cinquante ans, le malheureux oncle Boris avait 5 512 cheveux sur la tête, à cinquante-cinq ans, il en avait 689 fois moins.
Combien de cheveux ont quitté oncle Boris, et combien de cheveux lui sont restés fidèles ? -
Grégory Oster : 40 grands-mères
Grégory Oster - Григорий Остер
40 grands-mères
28. 40 ба́бушек пое́хали ката́ться на мотоци́клах. Впереди́ на мотоци́кле без глуши́теля е́хала в одино́честве са́мая шу́страя ба́бушка, за ней мча́лись три мотоци́кла с коля́сками, на ка́ждом из кото́рых помести́лось по три ба́бушки, а сза́ди их догоня́ли остальны́е мотоци́клы. На отста́вших мотоци́клах сиде́ло по две ба́бушки.
Сколько́ всего́ мотоци́клов бы́ло у ба́бушек?71. 40 ба́бушек е́хали в одно́м ли́фте и застря́ли ме́жду этажа́ми. Полови́на ба́бушек ста́ла мо́лча гото́виться к са́мому ху́дшему. 18 ба́бушек из друго́й полови́ны споко́йно стоя́ли и наде́ялись на ско́рое спасе́ние. Остальны́е ба́бушки оказа́лись не́рвными, они на́чали нажима́ть на все кно́пки подря́д, крича́ть: «Помоги́те!» и руга́ть прави́тельство.
Ско́лько не́рвных ба́бушек застря́ло ме́жду этажа́ми?95. Одна́жды 40 ба́бушек лови́ли трёх порося́т. Одного́ поросёнка схвати́ли 3 ба́бушки, второ́го схвати́ло в 2 раза бо́льше ба́бушек. Остальны́е пойма́ли тре́тьего.
Ско́лько ба́бушек вцепи́лось в тре́тьего поросёнка?166. 40 ба́бушек вошли́ в авто́бус. Пя́тая часть ба́бушек купи́ла биле́ты, а остальны́е закрича́ли, что у них проездно́й. На са́мом де́ле проездно́й был то́лько у семи́ ба́бушек.
Ско́лько ба́бушек пое́хали за́йцем?1- 40 mémés sont parties en balade en moto. La grand-mère la plus rapide roulait seule devant, sur sa moto pétaradante ; trois motos avec side-car, chacune avec trois mémés, suivaient derrière à fond de train, pendant que le reste des motos tentait de les rattraper, chacune d’entre elles chevauchée par deux grand-mères.
Sur combien de motos les mémés sont-elles parties en balade ?2- 40 mémés ont pris le même ascenseur et se sont retrouvées coincées entre les étages. La moitié des grands-mères a commencé à envisager silencieusement le pire. 18 mémés de l'autre moitié gardent leur calme, espérant l’arrivée rapide des secours. Le reste des grands-mères, nerveuses, commencent à s’agiter, à appuyer sur tous les boutons en criant : « Au secours ! », et à critiquer le gouvernement.
Combien de mémés nerveuses sont bloquées entre les étages et s’agitent ?3- Un jour, 40 mémés ont décidé de faire main basse sur trois porcelets. 3 grand-mères ont saisi le premier cochonnet, le deuxième a été attrapé par 2 fois plus de mémés, le troisième par les mémés restantes.
Combien de mémés ont réussi à s’agripper au troisième petit cochon ?4- 40 mémés sont montées dans le bus. Un cinquième des grands-mères a acheté des billets et les autres s’époumonaient disant qu'elles possédaient une carte de voyage. En fait, seules sept d’entre elles en avaient.
Calculez combien de mémés ont pris le bus à l’œil ?***
72. 40 ба́бушек пришли́ на именины́ к одному́ де́душке. Ка́ждая ба́бушка принесла́ в пода́рок по две расчёски.
Ско́лько расчёсок получи́л от ба́бушек соверше́нно лы́сый имени́нник?70. Спаса́ясь от та́ксы Ду́ськи, 40 ба́бушек забрали́сь на ветви́стое де́рево. У де́рева 18 ве́ток, на ка́ждой ве́тке сиди́т по две ба́бушки.
Ско́лько ба́бушек кача́ется на са́мой верху́шке?171. Одна́жды, ле́тним со́лнечным днём 40 бабушек собира́ли в лесу́ грибы́. Пото́м пришли́ домо́й и съе́ли их.
Ско́лько ба́бушек не попа́ло в больни́цу, е́сли изве́стно, что среди́ всех грибо́в, со́бранных ба́бушками, было всего́ 8 бле́дных пога́нок, и ещё изве́стно, что попа́вшие в больни́цу ба́бушки съе́ли по 2 пога́нки ка́ждая?168. 40 ба́бушек вы́шли на 3 балко́на. На пе́рвый балко́н вы́шло 12 ба́бушек. На второ́й — на 5 ба́бушек ме́ньше.
Вы́держит ли тре́тий балко́н столпи́вшихся на нём ба́бушек, е́сли по расчётам строи́телей ка́ждый балко́н мо́жет вы́держать не бо́льше 20 ба́бушек?5- 40 grand-mères sont venues à la fête de grand-père. Chaque mémé a apporté deux peignes en cadeau.
Combien de peignes l’heureux grand-père pourtant complètement chauve a-t-il reçu pour son anniversaire ?6- Fuyant le teckel Douska, 40 mémés ont grimpé sur un arbre. L'arbre possède sur ses côtés 18 branches, avec deux grand-mères assises sur chaque branche.
Combien de mémés ont réussi à monter jusque tout en haut de l’arbre et s’y balancent encore ?7- Par une journée d'été ensoleillée, 40 mémés sont parties cueillir des champignons dans la forêt, puis sont rentrées pour les cuire avant de les manger.
Combien de grands-mères n’ont pas fini à l'hôpital si l'on sait que parmi tous les champignons récoltés il n'y en avait que 8 de vénéneux, et sachant aussi que les mémés qui ont fini à l'hôpital se sont délectées chacune de 2 deux champignons vénéneux ?8- 40 mémés ont décidé de prendre l’air sur 3 balcons. 12 grand-mères sont sorties sur le premier balcon. Sur le deuxième, on comptait 5 grand-mères de moins.
Le troisième balcon pourra-t-il résister au poids des mémés qui s'y pressent si, selon les calculs des architectes, chaque balcon ne peut pas supporter le poids de plus de 20 grand-mères ?***
-
Grégory Oster : Exercices mathématiques remarquables
Grégory Oster - Григорий Остер
Exercices mathématiques remarquables
Зада́чник
(Ненагля́дное посо́бие по матема́тике)
(Extraits - отрывки)
(1991)Voici des extraits du tout premier livre en russe qui m'ait été donné de ‘lire’. A l’époque, je ne balbutiais que quelques mots de russe et j’avais surtout, alors, adoré les illustrations de Denis Bouroussov (Денис Бурусов) (plus que le texte que je déchiffrais à peine). Ce livre, ensuite, je l’avais rendu jusqu’à l’oublier. Miracle d’Internet, plus d’une trentaine d’années après, je le retrouve... enfin : dans une version dématérialisée – comme un album de photos anciennes récemment numérisées et qu’on redécouvre... Souvenirs, souvenirs...
Georges Fernandez, juillet 2024
Source du texte (en russe) : royallib.com.
Quelques autres exercices tout aussi drôles ont été traduits par Richard Roy in Lettres russes n° 9 (avril 1992), p. 55 : Lire.nb. Il existe une version légèrement différente de ce livre d’exercices en mathématique, abrégée et sans illustration, ‘recommandée par le Ministère de l’Education de la Fédération de Russie’, publiée en 1994. (Lire en russe)
(Les quelques notes de bas de page sont du traducteur)
Préface Предиссло́вие
...Прихо́дит де́тский писа́тель к чита́телям и говори́т: "А я для вас но́вую кни́жечку написа́л - зада́чник по матема́тике". Э́то, наве́рное, всё равно́, что в день рожде́ния вме́сто то́рта поста́вить таре́лку с ка́шей. Но е́сли че́стно, кни́жка раскры́тая пе́ред ва́ми, - не совсе́м зада́чник...
Для учителе́й
Нет, нет, зада́чи тут са́мые настоя́щие. Для второ́го, тре́тьего и четвёртого кла́ссов. Все они́ име́ют реше́ние (…)
Зада́чи эти как раз для тех, кто матема́тику не лю́бит, привы́чно счита́ет реше́ние зада́ч тоскли́вым и ну́дным трудо́м. Вот они́ пусть усомня́тся!
Для ученико́в
Дороги́е ребя́́та, э́та кни́жка наро́чно называ́ется «Зада́чник», чтоб её мо́жно бы́ло чита́ть на уро́ке матема́тики и не пря́тать под па́рту. А е́сли учителя́ начну́т возмуща́ться, говори́те: «Ничего́ не зна́ем, министе́рство просвеще́ния разреши́ло»...
...Un écrivain pour enfants s'adresse à ses lecteurs et leur dit : "Et j'ai écrit pour vous un nouveau livre - un livre d’exercices de mathématiques." C'est probablement la même chose que de vous offrir pour votre anniversaire un bol de bouillie de céréales au lieu d'un gâteau. Mais pour être honnête, le livre qui s’ouvre devant vous n’est pas vraiment un livre d’exercices...
Pour les instituteurs :
Non, non, ces exercices sont bien réels. Ils sont destinés aux petites classes et tous ont une solution…
Ils sont réservés à ceux qui n’aiment pas les mathématiques et qui considèrent habituellement que devoir les résoudre est un travail ennuyeux et fastidieux. Puissent-ils penser autrement !
Pour les élèves :
Chers enfants, ce livre porte délibérément comme titre « Livre d’exercices » afin que vous puissiez le lire en cours de mathématiques sans devoir le cacher sous la table. Et si le maître commence à gronder, dites-lui: « C’est pas nous, c’est le Ministère de l’Éducation qui l’a autorisé. »...
***
Une traduction/adaptation très librement ‘arrangées’ :
Avertissement : afin de préserver la compréhension – et l’humour - des problèmes de calcul posés, les énoncés ont parfois été légèrement modifiés – et quelques ajouts apportés (encadrés par des diacritiques ¤...¤) - sans que cela n’affecte en aucun cas leur résultat. Certains problèmes n’ont pas été traduits ici. Ceux retenus ont été regroupés par ‘thématiques’, bien hétéroclites, je l’avoue. (L’ordre original d’occurrence est indiqué au début du texte russe.) ndt.
221. Матема́тика — то́́чная нау́ка, поэ́тому, что́бы отве́тить на нижесле́дующие вопро́сы, тебе придётся предположи́ть, что все, о ком идёт речь на этой страни́це, жи́вы, здоро́вы и не пострада́ли в схва́тках друг с дру́гом. Пожа́луйста, предположи́ и́менно э́то.
1. Ско́лько хвосто́в у семи́ кото́в?
2. Ско́лько носо́в у двух псов?
3. Ско́лько па́льчиков у четырёх ма́льчиков?
4. Сколько уше́й у пяти малыше́й?
5. Ско́лько у́шек у трёх стару́шек?302. Жи́ли-бы́ли два числа́ 5 и 3. У них была́ су́мочка сре́дних разме́ров, кото́рую они́ всю́ду таска́ли с собо́й и, когда́ им встреча́лось что-нибу́дь опа́сное, они́ неме́дленно пры́гали в эту су́́мочку, запира́лись изнутри́ и так те́сно прижима́лись друг к дру́гу, что иногда́ да́же соединя́лись в одно́ число́. И тогда́ в су́мочке ока́зывалась их су́мма.
Найди́ в су́мочке су́мму чи́сел 5 и 3.***
1- Les mathématiques sont une science exacte, donc pour répondre aux questions suivantes, vous devrez supposer que toutes les personnes et bêtes évoquées ci-dessous sont vivantes, en bonne santé et sorties indemnes de leurs batailles. Et, je vous en prie, supposez cela et seulement cela !
1. Combien de queues ont sept chats ?
2. Combien de nez ont deux chiens ?
3. Combien de doigts ont quatre garçons ?
4. Combien d’oreilles ont cinq bébés ?
5. Combien d’oreilles ont trois mémés ?2- Il était une fois deux chiffres, le 5 et le 3. Ils possédaient un sac de taille moyenne qu'ils emportaient partout avec eux, et lorsqu'ils croisaient quelque chose qui leur faisait peur, ils sautaient immédiatement dedans, s’enfermaient à l'intérieur et se pressaient étroitement l’un contre l’autre, si fort que parfois ils se combinaient jusqu’à ne faire qu’un seul nombre.
Trouvez la somme de ces deux froussards, 5 et 3, planqués au fond du sac.***
Attention à bien lire et comprendre les énoncés…
Ма́ленький ма́льчик кача́лся на сту́ле, упа́л и слома́л но́жку. Его ма́ма ки́нулась поднима́ть сыно́чка, но поскользну́лась и то́же слома́ла но́жку. Па́па хоте́л помо́чь ма́ме встать, но упа́л сам и слома́л сра́зу две но́жки. Ско́лько но́вых но́жек придётся приде́лать к сту́лу, на кото́ром кача́лся ма́ленький ма́льчик?
***
3- Un petit garçon qui se balançait sur une chaise est tombé et un pied s’est cassé. Sa mère s'est précipitée pour récupérer son fils, mais elle a glissé et voilà qu’un autre pied s’est cassé. Papa voulait aider maman, mais il est tombé lui aussi et cette fois, ce furent deux pieds cassés d’un coup.
Combien de nouveaux pieds faudra-t-il ajouter à la chaise sur laquelle se balançait le petit garçon ?Vous pourrez même trouver au fil des pages quelques exercices pratiques :
264. Начерти́ отре́зок длино́й в 6 киломе́тров. Ско́лько ме́тров в одно́й пя́той э́того отре́зка? (...)
4- Tracez ¤dans votre cahier¤ une droite de 6 kilomètres de long.
Mesurez ¤à l'aide d'une règle¤ combien il y a de mètres dans un cinquième de cette droite...(N’hésitez pas pour ce faire à demander à vos parents de vous acheter une règle plus longue et un plus grand cahier, ndt 😉 )
Grégory Oster : quelques mots sur l'auteur...
Grégory Oster (Григорий Бенционович Остер) est aujourd’hui un vieux monsieur né en 1947 à Odessa. Considéré en Russie comme l'un des écrivains vivants les plus importants de la littérature pour enfants, il est l’auteur, entre autres, de la série des ‘Mauvais conseils’ (Вредные советы) qui ont amusé des générations de petits (et grands) garnements. Il a par ailleurs écrit les scenarii de plus de 70 dessins animés.
Lire (ou écouter) une anthologie des ouvrages de Grégory Oster : RoyalLib.com.
Pour en savoir plus sur Grégory Oster et son œuvre : lire en russe.
-
Grégory Oster : L’homme qui parlait comme un enfant
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
L’homme qui parlait comme un enfant
Челове́к с де́тским акце́нтомРасска́зывают, что челове́к с де́тским акце́нтом появи́лся в Лавро́вом переу́лке ро́вно в оди́ннадцать часо́в тридца́ть пять мину́т утра́.
Челове́к появи́лся из-за угла́, останови́лся посреди́ переу́лка и сказа́л:
— Это слуси́лось тут! — и показа́л па́льцем на зе́млю. На земле́, в том са́мом ме́сте, куда́ он показа́л, лежа́ли два ка́мушка, полови́нка те́ннисного мя́чика и ле́нта дошко́льницы Ве́рочки, кото́рую та то́лько что потеря́ла из коси́чки.
Дошко́льники с ра́зных сторо́н подошли́ к челове́ку с де́тским акце́нтом. Ве́рочка подняла́ свою́ ле́нту и спроси́ла:
— Что тут случи́лось?
Но челове́к не стал отвеча́ть на Ве́рочкин вопро́с, он зада́л свой.
— Скаси́те, — спроси́л челове́к дошко́льников, — есть ли следи́ вас таки́е, кото́лые не выгова́ливают некото́лые бу́квы, наплиме́л, бу́кву «с» и́ли бу́кву «л»? Вы, коне́сно, понима́ете, сто я име́ю в виду́ не бу́квы «л» и «с», а те бу́квы, кото́лые я не могу́ вы́говолить.
— Нет, — сказа́ли дошко́льники, поду́мав, — среди́ нас таки́х нет.
— А я не выгова́ливаю, — сказа́л челове́к с де́тским акце́нтом и го́рько вздохну́л. — Меня́ в де́тстве осе́нь си́льно напуга́ли, и с тех пол я не выгова́ливаю. Вот тут меня́ напуга́ли. На э́том ме́сте. И до́ктол мне сказа́л: на́до, стоб меня́ опя́ть на том зе са́мом ме́сте естё лаз напуга́ли. Вдлуг я опя́ть стану́ выгова́ливать. Помоги́те мне, поза́луйста.
— Как? — удиви́лись дошко́льники.
— Напуга́йте меня́, поза́луйста, о́сень си́льно! — сказа́л челове́к с де́тским акце́нтом и зажму́рился.
— Гав! — кри́кнула Ве́рочка, но челове́к с де́тским акце́нтом откры́л глаза́ и печа́льно сказа́л: — Нет, соба́к я не бою́сь, соба́ками меня́ узе́ пуга́ли.
— Змея́! Змея́ ползёт! — закрича́ли не́которые дошко́льники, но челове́к с де́тским акце́нтом сно́ва вздохну́л:
— Зме́ями меня́ то́зе пуга́ли. Зме́й я то́зе не бою́сь.
— А чего́ вы бои́тесь? — спроси́ла Ве́рочка.
— В том-то и де́ло, — оконча́тельно огорчи́лся челове́к с де́тским акце́нтом, — сто я, ка́зется, нисево́ не бою́сь. Уз тако́й я отва́зный. Сто поде́лаес?
И тут из толпы́ дошко́льников вы́шел пятиле́тний Тя́па Та́почкин. Вы́шел и стал отде́льно.
— Споко́йно! — сказа́л Тя́па. — Есть оди́н спо́соб!
— Како́й? — спроси́ли все.
На све́те существу́ют ма́льчики с о́чень си́льными рука́ми. Э́ти ма́льчики мо́гут це́лый день выжима́ться на турнике́. Быва́ют ма́льчики с си́льными нога́ми. Они́ так бьют по мячу́, что выбива́ют стёкла на тридца́том этаже́. Тя́па Та́почкин был ма́льчик с о́чень си́льным вообра́жением. Э́то не зна́чит, что он был вообража́ла, э́то зна́чит, что он мог приду́мать и предста́вить себе́ тако́е, что други́м и не сни́лось.
— Предста́вьте себе́, — сказа́л Тя́па челове́ку с де́тским акце́нтом, — что тёмной но́чью вы возвраща́етесь к себе́ домо́й.
— Пледставля́ю! — сказа́л тот.
— Вы споко́йно открыва́ете дверь и подхо́дите к холоди́льнику, чтоб доста́ть компо́т.
— Подхозу́! — согласи́лся челове́к с де́тским акце́нтом.
— Распа́хиваете холоди́льник и ви́дите…
— Сто? — шёпотом спроси́л челове́к с де́тским акце́нтом.
— …Там сиди́т огро́мная куркараля́ка!!! — сказа́л Тя́па.
— Не́ту там ника́кой ля́ки! — крикну́л челове́к с де́тским акце́нтом. — Там компо́т и мои́ люби́мые соси́ски и салде́льки.
— Есть! — сказа́л Тя́па. — Она́ там есть. Куркараля́ка. В холоди́льнике. Она́ там сиди́т и ест соси́ски. И сарде́льки!
— Ой! — шёпотом сказа́л челове́к с де́тским акце́нтом, подпры́гнул и бро́сился бежа́ть.
Он бежа́л и крича́л:
— Каррррау́л! Курркарраля́ка ест саррде́льки! Спаса́йте сарде́льки от куркараля́ки! Каррау́л!
Тя́па Та́почкин посмотре́л ему́ вслед и сказа́л:
— Всё в поря́дке. Тепе́рь он выгова́ривает! Мы его́ напуга́ли!
On dit qu'un homme, qui parlait comme un enfant, se trouvait ce matin-là dans l’allée de Lavrov, à onze heures trente-cinq minutes exactement.
Il était apparu au coin de la ruelle et s’était arrêté là, au beau milieu.
- Za z’est pazzé izi ! dit-il en pointant son doigt vers le sol. Par terre, à l’endroit même qu’il désigne, se trouvaient deux cailloux, une demi-balle de ping-pong et le ruban de la petite Viéra, qui venait de tomber de sa tresse.
Un groupe de gamins d'école maternelle s’approche alors de l'homme qui parlait comme un enfant.
Vierotchka¹ , tout en ramassant son ruban lui demande :
- Et il s’est passé quoi ici ?
Mais le bonhomme, sans répondre à la question de Vierotchka, pose la sienne.
- Dites-moi, demande-t-il aux gamins, z’y en a-t-il pa’mi vous qui peuvent pas p’ononzer ce’taines lett’es, pa’ exemple, la lett’e « z » ou la lett’e « l » ? Vous zaizizzez bien zûr que ze ne pa’le pas v’aimment de zes lett’es-là, mais de zelles que ze n’a’’ive pas à di’e.
- Non, lui répondent les enfants après avoir réfléchi, aucun de nous.
- Et moi, ze ne peux pas les p'ononzer, dit l'homme de son accent enfantin et il soupira amèrement. Tout petit, on m’a fait beaucoup peu’, et depuis ze ne pa’le plus comme il faut. Z'est là que z’ai eu t’ès t’ès peu’. A zet end’oit p’écis. Et le docteu’ a dit : il faud’a que tu aies peu’ ezzactement au même end’oit. Et alo’s, tu pou’’as pa’ler à nouveau comme il faut. Pouvez-vous m’aider ? Ze vous en p’ie...
- Comment ? lui demandent les petits tout surpris.
- Faites-moi peu’, allez, z’il vous plaît, beaucoup beaucoup peu’ ! dit l'homme de son accent enfantin et il ferme les yeux.
- Ouah-ouah ! aboie Vierotchka, mais l'homme qui parlait comme un enfant rouvre les yeux et dit tristement : - Non, ze n'ai pas peu’ des siens, On a dézà voulu m’eff’ayer avec des siens..
- Tsseu, tsseu... un serpent ! Un serpent ! S’écrient plusieurs enfants, mais l'homme de son accent enfantin à nouveau soupire :
- Z’ai dézà ezzayé d’avoi’ peu’ des zerpents. Ze n'ai pas eu peu’ d’eux non plus.
- De quoi avez-vous peur alors ? interroge Vierotchka.
- Z’est là zustement toute l’affai’e, ronchonne l'homme qui parlait comme un enfant. Z’ai bien peu’ d'avoi’ peu’ de ‘ien. Z’ai beaucoup, beaucoup de couraze. Ze n’zais plus quoi fai’e...
Et puis voilà que le petit Tapotchkine, âgé de cinq ans, s’avance parmi le groupe de gamins.
- Pas de panique ! dit-il. Je connais un moyen...
- Lequel ? interroge tout le monde.
Au monde, il y a des garçons aux bras puissants qui peuvent se soulever à la barre fixe toute la journée. Il y a des garçons aux mollets si costaux qu’ils peuvent lancer un ballon si fort jusqu’à casser les vitres du trentième étage. Le petit Tapotchkine, lui, était un garçon qui avait beaucoup d’imagination. Cela ne veut pas dire qu’il s’imaginait être meilleur que les autres, non cela voulait dire simplement qu’il pouvait inventer et imaginer des choses que les autres n’avaient jamais pas même rêvées.
- Imaginez donc, propose-t-il à l'homme à l’accent enfantin, que vous rentrez chez vous et qu’il fait nuit noire...
- Z’imazine bien ! dit l’homme.
— Vous poussez calmement la porte et allez au frigo pour prendre une compote.
- M’y voilà dézà ! confirme l'homme qui parlait comme un enfant.
- Vous ouvrez le frigo et là vous voyez...
- Ze vois quoi ? demande d’une petite voix l'homme de son accent enfantin.
-… Un énorme Kakafard !!! dit le gamin.
- Des kakafa’zizi-yapas ! s’écrie le bonhomme. Dans le f’igo, y-a que mes compotes, des zauzzisses zet mon zervelas p’éfé’és.
- L’énorme Kakafard est pourtant là ! dit l’enfant, et il commence à manger toutes vos saucisses. Et votre cervelas !
- Aïe-aïe-aïe ! murmure l'homme à l'accent enfantin, et il se lève d'un bond et détale à toutes jambes.
Il court et crie d’une voix claire :
- Alarrrme, alarrrme ! Le Kakafarrrd mange toutes mes saucisses ! Sauvez ces saucisses de l’affrrreux Kakafarrrd ! Alarrrrme !
Le petit Tapotchkine le regarde alors qui s’enfuit et dit :
- Tout est bien qui finit bien. A présent il parle normalement ! Nous avons su lui faire peur !
En 1987, sort de dessin animé ‘L’homme qui parlait comme un enfant’ (Челове́к с де́тским акце́нтом) réalisé par Alexandre Viken (Александр Викен), inspiré du conte de Grégory Oster. Les enfants imaginent nombre de méthodes afin d’effrayer le bonhomme. Finalement, c’est en sauvant un gamin d’une chute mortelle, et après avoir eu alors t’ès-t’ès peu’, qu’il pourra enfin parler normalement…
L’homme qui parlait comme un enfant (Человек с детским акцентом), 1987
-
Grégory Oster : Cathy, l’arme fatale (02)
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
Cathy, l’arme fatale - Ка́тька-ору́жие
(02)И всё же в четве́рг в пять часо́в дня а́рмия Лавро́вого переу́лка пришла́ на пусты́рь за кирпи́чным до́мом. Сты́дно сказа́ть, что́ это была́ за а́рмия. Ста́йка каки́х-то несча́стных дошко́льников в чи́стых санда́ликах впереме́шку с ти́хими отли́чниками-первокла́шками. Не́сколько второкла́ссников-четверокла́ссников и оди́н третьекла́ссник с одно́й-еди́нственной тро́йкой в та́беле. По пе́нию. (...)
В о́бщем, смех, а не а́рмия.
И пе́ред э́той несча́стной а́рмией стоя́ло во́йско проходно́го двора́, вооружённое по после́днему сло́ву те́хники вся́кими самостре́лами и пугача́ми, а во главе́ во́йска стоя́л сам Семён Семёнов, два́жды второго́дник и кру́глый дво́ечник.
Лавро́вые же вообще́ пришли́ на генера́льное сраже́ние с пусты́ми рука́ми и, как каза́лось, без вся́кого ору́жия. Но э́то то́лько каза́лось.
Семён Семёнов, предводи́тель проходны́х, посмотре́л на а́рмию Лавро́вого переу́лка, усмехну́лся и сказа́л:
— Во избежа́ние бессмы́сленного кровопроли́тия предлага́ю вам сда́ться на ми́лость победи́теля. Впро́чем, мо́жно счита́ть, что вы уже́ сдали́сь, так как пришли́ без ору́жия.
— Нет! — сказа́ли лавро́вые. — Ору́жие у нас есть.
— Где же ва́ше ору́жие? — смея́лись проходны́е. — Покажи́те.
И тогда́ а́рмия Лавро́вого переу́лка расступи́лась и проходны́е уви́дели де́вчонку Ка́тьку. Ка́тьке бы́ло четы́ре го́да, и на пе́рвый взгляд она́ была́ совсе́м обыкнове́нная девчо́нка, то́лько о́чень сопли́вая.
— Вот оно́, на́ше ору́жие! — сказа́ли лавро́вые. — Оно́ у нас бактериологи́ческое, микро́бное. У э́той девчо́нки Ка́тьки стра́шно зарази́тельная боле́знь гонко́нгский ко́клюш. Микро́бы в ней кишмя́ киша́т, в э́той Ка́тьке. И сейча́с она́ всех вас позаража́ет! Ка́тька, дава́й!
Ка́тька растопы́рила ру́ки, зажмури́лась, откры́ла рот и закрича́ла:
— Уюю́й! Уюю́й! Ууууу! — и побежа́ла на проходны́х.
Э́то была́ побе́да! Во́йско проходно́го двора́ во главе́ со свои́м два́жды второго́дником так удира́ло, так улепётывало, так разбега́лось… Нет! Об э́том нельзя́ рассказа́ть. Э́то на́до бы́ло уви́деть! На э́то на́до бы́ло смотре́ть свои́ми глаза́ми.
Вот почему́ хотя́ никто́ и не по́мнит, с чего́ начала́сь война́ ме́жду Лавро́вым переу́лком и проходны́м дворо́м, но о побе́де лавро́вых, о бе́гстве и пораже́нии проходны́х зна́ют и по́мнят все.
Et pourtant, le jeudi suivant à cinq heures de l’après-midi, toute la petite troupe de l’allée de Lavrov se présenta sur le terrain vague derrière la maison en brique.
On aurait été bien en peine de décrire cette soi-disant armée : une volée de malheureux gamins d'âge préscolaire en jolies sandales toutes proprettes et d’élèves de cours préparatoire, gentillets, tous premiers de la classe, conduits par quelques élèves de cours élémentaire et moyen dont un seul avec une note médiocre sur son carnet : en musique. En définitive, ce n’était pas une armée mais une bande de petits rigolos...
Et face à cette désespérante troupe se dressaient les régiments du Porche, équipés des dernières innovations technologiques, de toutes sortes d'arbalètes et de pistolets en plastique. Et à leur tête, dépassait la haute silhouette de Simon Sémionov. Simon Sémionov en personne : un cancre invétéré, deux fois redoublant.
De fait, les Lavroviens se présentèrent sur le champ de bataille la fleur au fusil et, semble-t-il, sans aucun équipement de combat. Mais ce n’était là seulement qu’apparence.
Simon Sémionov, le commandant en chef de l’armée porcheronne contempla avec un sourire dédaigneux l’escouade lavrovienne.
- Afin d'éviter une effusion de sang insensée, déclara-t-il avec condescendance, je vous suggère de vous rendre et de capituler sans condition. D’ailleurs, je suppose que telle est votre intention, puisque vous êtes venus sans arme.
- Que nenni ! répondirent d’une seule voix les Lavroviens. Nous aussi nous avons nos armes.
- Et où sont-elles, vos armes ? s’esclaffèrent les Porcherons. Allez, montrez-les-nous !
C’est alors que la troupe lavrovienne s’écarta et qu’apparut Cathy.
Cathy était une fillette qui n’avait que quatre ans et qui, à première vue, paraissait tout à fait ordinaire, mais toujours avec la morve au nez.
- La voici, notre arme ! crièrent ceux de Lavrov. Elle est bactério-microbienne. Cathy est atteinte d'une maladie terriblement contagieuse, la coqueluche de Hong Kong. Elle grouille de microbes. C’est Cathy, notre arme fatale ! Et maintenant, elle va tous vous infecter ! Vas-y Cathy, à l’attaque !
Cathy écarta les bras, plissa les yeux, ouvrit la bouche et, tout en criant, se précipita à l’assaut des troupes porcheronnes : - Taïaut, taïaut ! Aaaa...tchoum !
O, combien la victoire fut éclatante !
Et l'armée du Porche défaite, vaincue, anéantie, et à sa tête le terrible Simon Sémionov, deux fois redoublant, s’enfuit à toutes jambes... Non, rien ne pourrait décrire un tel triomphe ni pareil désastre. Il eut fallu être présent pour voir ça de ses propres yeux.
C'est pourquoi, bien que nul ne se rappelle comment la guerre entre les Lavroviens et ceux du Porche avait commencé, tout le monde garde en mémoire la retraite désespérée des troupes porcheronnes, leur humiliante défaite, et la glorieuse victoire de l’indéfectible armée lavrovienne.
-
Grégory Oster : Cathy, l’arme fatale (01)
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
Cathy, l’arme fatale (01) Ка́тька-ору́жие
(extraits -отрывки)Никто́ не по́мнит, с чего́ начала́сь война́ ме́жду Лавро́вым переу́лком и сосе́дним проходны́м дворо́м. То ли мальчи́шки из проходно́го не пропусти́ли лавро́вых че́рез свой двор, когда́ те из шко́лы шли, то ли лавро́вые похва́стались, что мы, мол, живём в переу́лке, а вы в како́м-то проходно́м дворе́. А мо́жет быть, про́сто в ближа́йшем кинотеа́тре крути́ли сли́шком мно́го фи́льмов про войну́. Так ли, ина́че ли — война́ начала́сь и шла це́лых три неде́ли, пока́ не ко́нчилась по́лной побе́дой Лавро́вого переу́лка.
Пра́вда, внача́ле война́ шла с переме́нным успе́хом и каза́лось да́же, что победа́ бу́дет за ребя́тами из проходно́го двора́.
Бо́льше всех пострада́л в э́той войне́ ры́жий котя́ра Ва́ська, про кото́рого да́же нельзя́ бы́ло с уве́ренностью сказа́ть, что он из Лавро́вого переу́лка. Ва́ська в переу́лке то́лько гуля́л и то по вечера́м, а где жил и спал, неизве́стно. Тем не ме́нее проходны́е пойма́ли Ва́ську и привяза́ли ему́ к хвосту́ жестя́нку. Ва́ська сре́ди бе́ла дня с позо́ром и гро́хотом мча́лся че́рез переу́лок и ора́л так, что все его́ знако́мые ко́шки в у́жасе попря́тались в подва́́лы вме́сте с мыша́ми.
Ободрённые э́той блестя́щей и грохо́чущей побе́дой над Ва́ськой, проходны́е реши́ли дать Лавро́вому переу́лку генера́льное сраже́ние. Они́ назна́чили сраже́ние в четве́рг, в пять часо́в дня, на пустыре́ за кирпи́чным до́мом. Не яви́ться на э́то сраже́ние лавро́вым бы́ло ника́к нельзя́. Э́то означа́ло признат́ь своё пораже́ние и покры́ть себя́ ве́чным неувяда́ющим позо́ром. А ме́жду тем и яви́ться лавро́вые не могли́.
Война́ с проходны́ми заста́ла Лавро́вый переу́лок, мо́жно сказа́ть, враспло́х. Как назло́, в те времена́ Лавро́вый переу́лок не мог вы́ставить ни одного́ сто́ящего геро́я. (...)
Что же каса́ется велича́йшего из всех геро́ев Лавро́вого переу́лка Тя́пы Та́почкина, то он тогда́ ещё лежа́л на второ́м этаже́ на своём балко́не в коля́ске, уку́танный в пелёнки. (...)
Коро́че говоря́, тяжёлые то бы́ли времена́ для Лавро́вого переу́лка. Одни́ геро́и соста́рились, други́е ещё не подросли́, а тре́тьих вообще́ ещё не́ было.
Personne ne se souvient comment commença la guerre entre les gamins de l’allée de Lavrov et ceux du passage¹ du porche voisin. Soit au retour de l'école ces derniers n’autorisèrent pas ceux de l’allée à traverser leur cour, soit ce furent les Lavroviens qui se vantèrent d’habiter dans une allée - pour ainsi dire une vraie rue -, traitant ceux d’à côté de ‘Porcherons’, parce qu’en quelque sorte ils vivaient sous un porche ouvert à tout venant¹. Ou peut-être simplement passait-on à cette époque trop de films de guerre au cinéma de quartier…
D'une manière ou d'une autre, la guerre éclata et se prolongea trois longues semaines avant de s’achever par la victoire totale de Lavroviens.
Certes, au début, l’issue du conflit parut bien indécise et il sembla même que la victoire reviendrait aux gamins du porche, les Porcherons.
Durant cette guerre, ce fut le malheureux Basile qui endura les pires souffrances, sans qu’il fût même possible de savoir avec certitude dans quel camp il était. Basile était un gros chat roux qui fréquentait l’allée de Lavrov seulement le soir venu, et nul ne savait où il vivait et dormait.
Néanmoins, de perfides Porcherons capturèrent le matou et attachèrent une boîte de conserve au bout de sa queue. Et le pauvre Basile, à la vue et au su de tous, galopant, couvert de honte, miaula si fort que tous les chats et chattes du voisinage se réfugièrent avec horreur dans les sous-sols auprès des souris.
Encouragés par cette brillante et tonitruante victoire, les Porcherons déclarèrent la guerre totale. La date et le lieu de la bataille furent programmés pour le jeudi suivant à cinq heures de l'après-midi, sur le terrain vague derrière la maison en brique. Les Lavroviens ne pouvaient s’y soustraire d’aucune façon. Cela aurait signifié reconnaître la défaite et se couvrir d’un indéfectible et éternel opprobre. Et pourtant ils ne pouvaient non plus se résoudre à s’y rendre.
Il faut dire que cette guerre, déclenchée par les Porcherons, avait pris les Lavroviens, pour ainsi dire, par surprise. Par malheur, à cette époque, ceux-ci ne pouvaient se prévaloir d’aucun champion digne de ce nom. Quant au plus grand héros de tous les temps de l’allée de Lavrov, le petit Tapochkine, il dormait encore dans son berceau, au première étage de chez ses parents, enveloppé dans ses langes.
Bref, les temps étaient difficiles pour les Lavroviens : certains de leurs champions avaient vieilli, d’autres n’avaient pas eu le temps de grandir et les derniers enfin n’étaient tout simplement pas encore nés...
-
Grégory Oster : Avec considération et profond respect
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
Avec considération et profond respect
Глубо́кое уваже́ниеЖи́ли-бы́ли в Лавро́вом переу́лке па́па и ма́ма. И был у них сын Ко́ля. Вот одна́жды говори́т ма́ма па́пе:
— У всех де́ти, как де́ти, а наш Ко́ля ху́же всех. Оде́жда на нём гори́т, о́бувь пла́вится, носовы́е платки́ он теря́ет, а про ша́пку я и не говорю́. Ша́пку он вообще́ носи́ть не хо́чет. Зато́ дво́йки чуть ли не ка́ждую неде́лю из шко́лы но́сит. А в про́шлом ме́сяце подра́лся. А в э́том ме́сяце стекло́ разби́л. И в футбо́л гоня́ет с утра́ до ве́чера. И вообще́ не слу́шается.Па́па поду́мал и отвеча́ет:
— Мо́жет, наш Ко́ля ещё и не са́мый плохо́й. Мо́жет, на све́те есть де́ти ещё поху́же на́шего.
— Нет, — говори́т ма́ма, — ху́же на́шего не быва́ет. Не ве́ришь — у сосе́дей спроси́! — И руко́й махну́ла.
— Ла́дно, — отвеча́ет па́па, — вы́йду сего́дня ве́чером во двор покури́ть, непреме́нно спрошу́ у кого́-нибу́дь.
И вот ве́чером взял па́па сигаре́ту и пошёл во двор, покури́ть. А Ко́ля тихо́нько сле́дом вы́шел. Пойма́л в темноте́ светлячка́ и подошёл к па́пе со светлячко́м в руке́, как бу́дто э́то то́же сигаре́та.
Па́па реши́л, что э́то кто-то из взро́слых сосе́дей, и говори́т:
— До́брый ве́чер. Ска́жите, пожа́луйста, есть у вас де́ти?
— Как же, — отвеча́ет Ко́ля взро́слым го́лосом, — у меня́ сын во второ́м кла́ссе у́чится. То́лей зову́т.
— Он у вас, наве́рно, отли́чник? — спра́шивает па́па.
— Ничего́ подо́бного! — отвеча́ет Ко́ля. — Он у меня́ дво́ечник. Ка́ждый день дво́йки но́сит. Шту́ки по три в день, а иногда́ четы́ре.
— А скажи́те, — говори́т па́па, — То́ля ваш, наве́рно, о́чень бе́режно к оде́жде отно́сится. И к о́буви.
— Да что вы! — отвеча́ет Ко́ля. — Он в день по три костю́ма в кло́чья рвёт, а боти́нки ка́ждые два́дцать мину́т меня́ем.
— Ничего́ себе́! — удивля́ется па́па и спра́шивает: — А в футбо́л То́ля ваш не о́чень ча́сто гоня́ет?
— Нет, — отвеча́ет Ко́ля, — не о́чень ча́сто. Вот у сосе́да с ве́рхнего этажа́ до́чка О́ля есть, так та кру́глые су́тки с мячо́м бе́гает. А мой То́ля то́лько четы́рнадцать часо́в в су́тки футбо́лом заня́т. А в остально́е свобо́дное вре́мя он стёкла бьёт и дерётся с кем попа́ло.
Па́па послу́шал, послу́шал и заторопи́лся.
— Извини́те! — говори́т. — Прости́те, пожа́луйста. До свида́нья!
И поскоре́й домо́й убежа́л. К ма́ме. И говори́т ей:
— Зна́ешь, а Ко́ля наш, ока́зывается, не са́мый плохо́й. Тут у одного́ сосе́да сын То́ля есть, то́же, как наш, во второ́м кла́ссе, так про него́, про э́того То́лю, и расска́зывать стра́шно. А Ко́ля наш ещё ничего́. По сравне́нию с э́тим То́лей он совсе́м хоро́ший. Е́сли его́ с То́лей сра́внивать, так мы свои́м сы́ном про́сто горди́ться должны́.
Ма́ма заду́малась, а пото́м реши́ла:
— Е́сли так, тогда́ дава́й бу́дем на́шим сы́ном горди́ться. Не бу́дем его́ руга́ть, а с завтра́шнего дня бу́дем относи́ться к нему́ с глубо́ким уваже́нием.
И на́чали па́па и ма́ма относи́ться к Ко́ле с глубо́ким уваже́нием. А руга́ть его́ совсе́м переста́ли.
И от э́того уваже́ния ста́ло Ко́ле вдруг как-то не по себе́. Не то что́бы со́вестно, а как-то нело́вко и неую́тно. И стал Ко́ля, сам того́ не замеча́я, потихо́ньку исправля́ться, исправля́ться… И постепе́нно совсе́м испра́вился.
Il était une fois un père et une mère qui habitaient l’allée de Lavrov et qui avait un fils, Kolia. Un jour maman dit à papa :
- Les enfants des autres font des bêtises comme tous les enfants, mais notre Kolia est le pire de tous. Il use ses vêtements, détruit ses chaussures, perd ses mouchoirs, et je ne parle même pas de son bonnet qu’il ne veut jamais mettre. De l’école, presque chaque semaine, il ne nous rapporte que de mauvaises notes. Le mois dernier, il s’est battu, et ce mois-ci, il a cassé une vitre. Du matin au soir il joue au football et n’obéit jamais.
Papa réfléchit et répond :
- Peut-être que notre Kolia n'est pas aussi terrible. Il existe peut-être au monde des enfants encore pires que lui.
Maman fait un geste de dépit : - Non, c’est le pire des pires. Si tu ne me crois pas, va demander aux voisins !
- D'accord, acquiesce papa, quand je sortirai ce soir fumer ma cigarette, je demanderai.
Et donc le soir venu, il sort dans la cour. Mais Kolia l’a suivi en cachette ! Saisissant une luciole qui volait dans le noir il s’approche de son père, tenant l’insecte entre ses doigts. Et dans l’obscurité c’était comme s’il tenait une cigarette.
Papa pense qu’il s’agit d’un voisin :
- Bonsoir. Dites-moi donc, s'il vous plaît voisin, vous avez des enfants ?
- Bien entendu, lui répond Kolia imitant la voix d’un adulte, mon fils est au cours élémentaire. Il s'appelle Tolia.
- Et c’est probablement un excellent élève, n’est-ce pas ?
- Rien de plus faux ! lui répond Kolia d’une voix grave. C'est un cancre. Il nous ramène des doubles zéros tous les jours. Trois par jour, parfois quatre !
- Mais dites-moi, insiste le père, probablement que votre Tolia prend soin de ses vêtements et de ses chaussures ?
- Ah, si vous saviez ! Il déchire trois blouses par jour et il nous faut l’équiper de nouveaux souliers toutes les vingt minutes...
- Eh bien, eh bien ! dit le père de plus en plus surpris. Mais votre fils ne passe pas tout son temps à jouer au football ?
- Non, répond Kolia, pas tout le temps. La fille de notre voisin du dernier étage, la petite Olga, elle, court derrière la balle vingt-quatre heures sur vingt-quatre. Notre Tolia, lui, ne joue au football que quatorze heures par jour. Et le reste du temps, il casse les carreaux des fenêtres et se bat avec le premier venu.
Entendant tout ça, papa dit d’un ton pressé : - Désolé ! Excusez-moi voisin, mais il me faut rentrer. Bonne soirée !
Il se précipite à la maison pour dire à maman :
- Tu sais, pour de bon notre Kolia n'est pas le pire de tous. Un de nos voisins a un fils qui s’appelle Tolia, en classe élémentaire tout comme le nôtre, et il m’en a dit les pires horreurs. Par rapport à lui notre Kolia est un brave garçon, sans aucun problème. Comparé à ce Tolia, nous devrions tout bonnement être fiers de notre fils.
Maman réfléchit, puis déclare :
- S’il en est ainsi, alors soyons fiers de lui. Ne le grondons plus, et à partir de demain traitons-le avec une profonde considération.
Alors papa et maman commencèrent à traiter Kolia avec grand respect, cessant définitivement de le gronder.
Et cette profonde considération à son égard mit Kolia quelque peu mal à l'aise. Il n’avait pas vraiment honte, non, mais plutôt une sorte de gêne qui le dérangeait un peu. Et, sans s'en rendre compte, petit à petit il commença à s'améliorer, et progressivement, il devint un excellent et brave garçon.
-
Grégory Oster : Une guirlande de bambins
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
Une guirlande de bambins - Гирля́нда из малыше́й
Ка́ждый челове́к в де́тстве хоть оди́н раз потеря́лся. Пото́м его́, коне́чно, нашли́. Так ча́сто быва́ет, что како́й-нибу́дь оди́н ма́льчик или де́вочка теря́ется. Ну в кра́йнем слу́чае две де́вочки.
Но в Лавро́вом переу́лке расска́зывают, как одна́жды потеря́лся це́лый де́тский сад. Э́тот де́тский сад со свое́й воспита́тельницей тётей Ма́шей гуля́л по у́лице и дыша́л све́жим во́здухом. И вдруг одна́ са́мая ма́ленькая де́вочка почу́вствовала, что она́ начина́ет теря́ться. Э́та де́вочка сра́зу же схвати́лась за ру́ку друго́й де́вочки, и все оста́льные ма́льчики и де́вочки то́же схвати́лись за ру́ки. Но пока́ де́ти хвата́лись за ру́ки, чтоб не потеря́ться друг от дру́га, они́ потеря́лись все вме́сте от свое́й воспита́тельницы.
Когда́ де́тский сад по́нял, что он потеря́лся, он не запла́кал, а то́лько ещё кре́пче взя́лся за ру́ки, так что получи́лась дли́нная гирля́нда из малыше́й. Э́та гирля́нда дошла́ до перекрёстка, подожда́ла, пока́ загори́тся зелёный свет, и перешла́ на другу́ю сто́рону у́лицы. Пото́м гирля́нда дошла́ до зооса́да и споко́йно прошла́ че́рез кали́тку внутрь. Ми́мо билетёрши. Билетёрша пропусти́ла гирля́нду беспла́тно, потому́ что она́ ду́мала, что сзади идёт воспита́тельница и несёт биле́ты. Когда́ де́ти ко́нчились, билетёрша останови́ла соверше́нно посторо́ннюю тётеньку и потре́бовала от неё два́дцать три биле́та. У тётеньки был то́лько оди́н биле́т, поэ́тому она́ сра́зу упа́ла в о́бморок.
Гирля́нда из малыше́й дошла́ до кле́тки с жира́фами и там немно́жко постоя́ла. Пото́м гирля́нда дошла́ до слоно́в и там постоя́ла гора́здо до́льше. Пото́м гирля́нда обошла́ вокру́г кле́тки с павли́нами и пошла́ смотре́ть обезья́н. Во́зле бегемо́тов гирля́нда стоя́ла о́чень до́лго, но ещё до́льше она́ стоя́ла во́зле уда́вов.
По́сле уда́вов гирля́нда забрала́сь в большу́ю теле́жку, кото́рую вози́ли сра́зу три по́ни, и прокати́лась два кру́га подря́д.
Пото́м гирля́нда посмотре́ла двуго́рбых и одного́рбых верблю́дов. И медве́дей.
Снача́ла бу́рых, а пото́м бе́лых. Да́льше гирля́нда прошла́ ми́мо жёлтых львов и чёрных панте́р, ми́мо пятни́стых оле́ней и полоса́тых зебр. Ми́мо голубы́х песцо́в, ры́жих лиси́ц, зелёных крокоди́лов, кори́чневых черепа́х и разноцве́тных попуга́ев. Пото́м гирля́нда посмотре́ла носоро́гов и опя́ть верну́лась к слона́м. Ря́дом с са́мым больши́м слоно́м, но, коне́чно, снару́жи кле́тки… стоя́ла воспита́тельница тётя Ма́ша и гляде́ла на гирля́нду из малыше́й о́чень заду́мчиво. Воспита́тельница тётя Ма́ша не зна́ла, что ей де́лать. И́ли серди́ться и пла́кать, оттого́ что малыши́ ещё ра́ньше потеря́лись, и́ли ра́доваться и смея́ться, потому́ что они́ уже́ нашли́сь. И оттого́, что тётя Ма́ша не зна́ла, смея́ться ей и́ли пла́кать, она́ снару́жи была́ о́чень споко́йная, но внутри́ у неё всё подпры́гивало и сту́калось одно́ о друго́е. А са́мое гла́вное, тётя Ма́ша не о́чень была́ уве́рена, что э́то де́тский сад от неё потеря́лся. Она́ ду́мала, что, мо́жет, э́то она́ потеря́лась от своего́ де́тского са́да.
Де́тский сад уви́дел свою́ воспита́тельницу, обра́довался и закрича́л:
— Ура́! Тётя Ма́ша нашла́сь! Тётя Ма́ша, как здо́рово, что мы вас нашли́!
«Ну вот, — поду́мала тётя Ма́ша, — зна́чит, э́то не они́ от меня́, а я от них потеря́лась. Так я и ду́мала!»
И воспита́тельница тётя Ма́ша повела́ свой де́тский сад до́мой — обе́дать.
Chaque personne, dans son enfance, s’est perdue au moins une fois. Et puis, bien sûr, on a pu la retrouver. Il arrive souvent qu'un garçon ou une fillette se perdent. Voire même deux en même temps. Mais dans l’allée de Lavrov, on raconte comment une classe de maternelle tout entière un jour s’est perdue.
Les bambins et leur maîtresse, tata Macha, marchaient tranquillement dans la rue, humant l'air frais du matin, quand soudain l'une des fillettes, la plus petite, sent qu'elle commence à se perdre. De crainte, elle saisit immédiatement la main de sa voisine, puis tous les autres garçons et filles font de même. Et comme tous les enfants se tiennent par la main, pour ne pas se perdre, ensemble tous se perdent.
Lorsque les bambins se rendent compte qu'ils sont bel et bien perdus, sans leur maîtresse, ils ne se mettent pas à pleurnicher, ils serrent seulement encore plus fort la main de leurs camarades près d’eux, formant ainsi une longue guirlande d'enfants.
Et cette guirlande, arrivée au carrefour, attend qu’au feu le petit bonhomme passe au vert et traverse. Ensuite, atteignant l’entrée du parc zoologique elle franchit tranquillement le portillon. La guichetière laisse passer toute la ribambelle pensant que leur maîtresse suit derrière avec les billets. Lorsque tous les enfants sont passés, la guichetière réclame à l’inconnue, une brave dame qui faisait la queue derrière, les vingt-trois billets du groupe. Et la brave dame qui n'avait qu’un seul billet, de stupeur tombe dans les pommes.
La guirlande de bambins atteint l’enclos des girafes et y passe un moment. Ensuite, la guirlande rejoint le parc à éléphants et reste là beaucoup plus longtemps. Puis elle fait le tour de la cage aux paons et puis s’en va voir les singes. Elle s’attarde un bon moment près des hippopotames, mais plus longtemps encore devant les boas constricteurs.
Après les boas, voilà que la guirlande saute dans un grand chariot tiré par trois poneys et fait deux tours complets. Puis la guirlande rend visite aux chameaux, à une et deux bosses, et aux ours aussi. Aux bruns d’abord et puis aux blancs.
Puis la guirlande s’en va voir les lions jaunes et les panthères noires, les cerfs au pelage tacheté de blanc et les zèbres rayés. Elle passe devant la cage aux renards bleus, et celle des roux aussi, devant les crocodiles verts, les tortues à la carapace foncée et les perroquets multicolores. Puis elle s’arrête devant les rhinocéros et enfin s’en revient voir les éléphants.
Derrière le plus grand des pachydermes, mais bien entendu à l'extérieur de l’enclos, les enfants aperçoivent alors leur maîtresse, tata Macha.
Tata Macha regarde sa guirlande de bambins l’air pensif, ne sachant comment elle doit réagir. Faut-il qu’elle se fâche et pleure, parce qu’un peu plus tôt ses poussins se sont perdus, ou se réjouir et rire de les avoir à présent retrouvés ?
Et parce que tata Macha ne sait pas s’il faut rire ou pleurer, elle paraît extérieurement très calme, mais en elle tout chavire et se cogne.
Et surtout, elle se dit qu’elle ne sait vraiment plus si c'est sa classe de bambins qui plus tôt s’est perdue ou si c'est elle qui s'est égarée, égarée et perdue...
En revoyant leur maîtresse les enfants, ravis, s’écrient d’une seule voix :
- Hourra ! On a retrouvé tata Macha ! Tata Macha, comme c’est super qu’on vous ait retrouvée !
« C’est bien ça, pense alors tata Macha, ce ne sont pas eux qui se sont perdus, mais moi. Moi... »
Et la maîtresse ramène tout sa guirlande de bambins à l’école maternelle car, bientôt, c’est l’heure du repas de midi.
Il existe une autre version de ce conte, destinée à un public d’enfants plus petits, d’âge préscolaire, où l'institutrice amène son groupe d’enfants faire une promenade. Et pour que les enfants ne se perdent pas, elle leur tend une corde et leur dit de bien s'accrocher, mais c’est sans compter sur un petit corbeau qui… Lire cette autre version (en russe).
Cette version servit de trame à un dessin animé – sans paroles – réalisé en 1983, par Maya Miroshkina (Майя Мирошкина) et Leonid Schvartsman (Леонид Шварцман) dans la série ‘Les petits singes’ (Обезьянки)
Une guirlande de bambins (Гирлянда из малышей), 1983
-
Grégory Oster : En voilà une bonne idée !
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
En voilà une bonne idée ! - А э́то иде́я!
(Parue sous le titre ‘Les enfants de tata Macha’ - Де́ти тёти Ма́ши)
Жила́ в Лавро́вом переу́лке тётя Ма́ша. Она́ рабо́тала в де́тском саду́ воспита́тельницей. Но до́ма у неё то́же бы́ло мно́го дете́й. Це́лых четы́ре ма́льчика и три де́вочки. Когда́ тётя Ма́ша выводи́ла свою́ семью́ на прогу́лку, то ма́льчики шли впереди́ в одина́ковых матро́сских костю́мчиках, как ма́ленький вое́нный пара́д. А де́вочки шли сза́ди в разноцве́тных пла́тьицах, как небольша́я первома́йская демонстра́ция.
Тя́па Та́почкин, велича́йший из всех геро́ев Лавро́вого переу́лка, кото́рый в те времена́ уже́ не лежа́л, а стоя́л в свое́й коля́ске, одна́жды перепу́тал тёти Ма́шиных дете́й с настоя́щей демонстра́цией, замаха́л пелёнками и закрича́л: «Ура́-а-а!»
Тёти Ма́шины де́ти жи́ли дру́жно, ме́жду собо́й никогда́ не ссо́рились и други́х дете́й не обижа́ли. И всё бы́ло бы хорошо́, е́сли бы де́тям тёти Ма́ши не приходи́ли в го́лову ра́зные иде́и. А они́ приходи́ли. Э́то получа́лось так. У́тром, уходя́ на рабо́ту, тётя Ма́ша проси́ла:
— Де́ти, не рису́йте, пожа́луйста, на полу́ и не раскра́шивайте сте́ны.
Но как то́лько тётя Ма́ша закрыва́ла за собо́й дверь, де́ти хо́ром говори́ли:
— А э́то иде́я! — И начина́ли раскра́шивать сте́ны и рисова́ть на полу́.
А но́чью тётя Ма́ша не могла́ засну́ть и ду́мала: «Что же они́ ещё приду́мают, мои́ де́ти? Вдруг за́втра, когда́ я уйду́ на рабо́ту, они́ возьму́т и разберу́т на ча́сти цветно́й телеви́зор? Кошма́р!»
И на следу́ющее у́тро, уходя́ на рабо́ту, тётя Ма́ша говори́ла:
— Де́ти, не разбира́йте телеви́зор на ча́сти.
«А э́то иде́я!» — ду́мали де́ти и брали́сь за телеви́зор.
Про то́, что де́тям тёти Ма́ши прихо́дят в го́ловы иде́и, знал весь Лавро́вый переу́лок. Сосе́ди с у́жасом говори́ли друг дру́гу:
— А е́сли за́втра э́ти де́ти вы́крутят про́бки, оста́вят весь дом без све́та и начну́т бить стёкла из рога́ток?
— А э́то иде́я! — отвеча́ли де́ти тёти Ма́ши, выкру́чивали про́бки и достава́ли рога́тки.
В конце́ концо́в все сосе́ди, живу́щие в Лавро́вом переу́лке, собрали́сь вме́сте с тётей Ма́шей на о́бщее собра́ние и спроси́ли са́ми себя́:
— А не ка́жется ли нам, что мы тёти Ма́шиных дете́й са́ми на э́ти иде́и ната́лкиваем?
И са́ми се́бе отве́тили:
— Нет, не ка́жется. Ра́зве мы похо́жи на сосе́дей, кото́рые толка́ют дете́й? И ра́зве ста́нет тётя Ма́ша свои́х со́бственных дете́й куда́-то толка́ть?
Но пото́м сосе́ди ещё поду́мали и сказа́ли себе́:
— А вдруг мы их неча́янно ната́лкиваем?
Пото́м сосе́ди поду́мали сно́ва и сказа́ли друг дру́гу:
— А вдруг за́втра де́ти тёти Ма́ши возьму́т и ничего́ не слома́ют, ничего́ не испо́ртят и не разобью́т, а бу́дут споко́йно игра́ть в каку́ю-нибу́дь ми́рную игру́, наприме́р в ко́шки-мы́шки и́ли пря́тки? А вдруг?
Когда́ де́ти тёти Ма́ши э́то услы́шали, они́ посмотре́ли друг на дру́га и сказа́ли: «А э́то иде́я!»
Tata¹ Macha habitait l’allée de Lavrov. Elle était institutrice à l’école maternelle mais aussi mère d’une ribambelle d’enfants : quatre garçons et trois filles. Lorsque tata Macha emmenait sa petite troupe se promener, les garçons marchaient devant, vêtus en tuniques de marins toutes pareilles, comme s’ils défilaient à la parade. Et les filles marchaient derrière, vêtues de robes multicolores, formant comme un petit cortège, ainsi qu’à un défilé du premier mai².
Le plus grand héros de tous les temps qu’ait jamais connu l’allée de Lavrov, le petit Tapochkine, qui déjà pouvait se tenir debout dans sa poussette, un jour crut que les enfants de tata Macha participaient à une véritable manifestation, et, agitant ses couches, poussa des ‘hourrrras !’.
Les enfants de tata Macha s’entendaient bien avec tout le monde. Ils ne se disputaient jamais entre eux et ne se moquaient pas des autres gamins. Et tout aurait été parfait s’il ne leur était pas venu des idées en tête.
Et il leur en vint voici comment.
- Les enfants, ne dessinez pas par terre et ne commencez pas à peindre sur les murs, leur déclara un matin tata Macha, en partant au travail.
Mais dès que tata Macha eut refermé la porte, les enfants se dirent à l'unisson :
- En voilà une bonne idée ! Et il commencèrent à peindre sur les murs et à dessiner par terre.
Cette nuit-là, tata Macha ne pouvant trouver le sommeil pensa : « Que vont-ils m’inventer d'autre ? Et si demain, quand je serai au travail, il leur passait par la tête de vouloir démonter la télévision couleur ? Quel cauchemar ! »
Et le lendemain matin, en partant au travail, tata Macha leur dit :
- Les enfants, ne démontez pas la télé.
- En voilà une bonne idée ! pensèrent les enfants qui illico se précipitèrent sur le pauvre téléviseur.
Toute l’allée de Lavrov apprit que les enfants de tata Macha avaient de drôles d’idées. Les voisins se disaient avec horreur :
- Et si demain les enfants de tata Macha s’en prenaient aux fusibles, privant toute la maison d’éclairage ; et s’ils commençaient à casser les vitres à coups de fronde ?
- En voilà une bonne idée ! répondirent les enfants de tata Macha et ils dévissèrent les fusibles et sortirent les frondes.
Finalement, réunis en assemblée générale de quartier autour de tata Macha, tous les voisins de l’allée de Lavrov s’interrogèrent :
— Ne devrait-on pas se demander si ce n’est pas nous qui les poussions à tout ça ?
Mais en même temps il se dirent :
- Allons donc ! Serions-nous comme ces genres de voisins qui dévoient les enfants ? Et tata Macha pousserait-elle ses propres enfants à faire n’importe quoi ?
Mais ensuite, réfléchissant encore, il se dirent :
- Et si, du coup, c’était vraiment nous qui les poussions sans le vouloir ?...
Les voisins réfléchirent encore et encore et enfin il leur vint une idée :
- Et si demain, dirent-ils, les enfants de tata Macha ne cassaient rien, ne démontaient rien ni ne détruisaient rien, mais jouaient calmement à des jeux bien paisibles, par exemple au chat et à la souris ou à cache-cache ? Alors… ?
Lorsque les enfants de tata Macha entendirent cela, ils se regardèrent et dirent : - En voilà une bonne idée !…
1- Tata (тётя) , ou tonton (дядя) sont des termes largement employés en Russie dans un sens affectif, avec ou sans connotation familiale, par les enfants et les adultes envers un homme ou une femme plus âgés.
2- En ex-URSS, lors du premier mai (la fête du Travail) des défilés étaient organisés et les participants, petits et grands, chantaient et lançaient des slogans, des ballons, des fleurs... Lire (en russe) : ‘Comment le 1er mai était célébré en URSS’. -
Grégory Oster : Jurons au champ d’honneur
Grégory Oster - Григорий Остер
Légendes et mythes de l’allée de Lavrov
Леге́нды и ми́фы Лавро́вого переу́лка
Jurons au champ d’honneur* - По́ле бра́ни
* Il y a un clin d’œil dans ce titre : en effet, en russe, si ‘polié brani’ (поле брани) signifie bien ‘le champ d’honneur’ (ou de bataille), l’expression peut tout aussi bien avoir le sens de ‘champ des jurons’ (de gros mots).
Говоря́т, что в стари́нные времена́ Лавро́вого переу́лка во́все не́ было. Его́ пото́м постро́или вме́сте с го́родом. А тогда́ бы́ло на ме́сте Лавро́вого переу́лка По́ле Бра́ни.
Э́то бы́ло тако́е специа́льное по́ле большо́го разме́ра, на кото́ром встреча́лись ра́зные войска́. Войска́ бы́ли ра́зные, но ка́ждый раз обяза́тельно в одно́м во́йске бы́ли на́ши, а в друго́м враги́.
Войска́ появля́лись на по́ле с двух сторо́н и осторо́жно подходи́ли побли́же друг к дру́гу. Враги́ всегда́ начина́ли пе́рвыми. Они́ выходи́ли на са́мую середи́ну По́ля Бра́ни, станови́лись пе́ред на́шими и начина́ли брани́ться.
— Ду-ра-ки́! Ду-ра-ки́! — крича́ли враги́ хо́ром. И разма́хивали рука́ми.
А на́ши им споко́йно отвеча́ли:
— От та-ки́х же слы́шим! От та-ки́х же слы́-шим!
Тогда́ враги́ начина́ли волнова́ться и крича́ли:
— Ма́-мень-ки́-ны сы-но́ч-ки! Ма́-мень-ки-ны сы-но́ч-ки!
А на́ши отвеча́ли:
— Са́-ми та-ки́-е! Са́-ми та-ки́-е!
Тут враги́ совсе́м выходи́ли из себя́, и от зло́сти начина́ли пу́таться. Одна́ полови́на враго́в крича́ла: — Тру-сы́! — Сла-ба-ки́!
И так как они́ крича́ли одновреме́нно и все сра́зу, у них получа́лось:
— Тру-ба-сы́!
— Сла-сы́!
— Ба-сы́!
— Ки-сы́!
Враги́ начина́ли са́ми себя́ не понима́ть и от э́того смуща́лись и терпе́ли пораже́ние. А на́ши с побе́дой возвраща́лись домо́й и всю доро́гу смея́лись.
И так продолжа́лось до тех пор, пока́ враги́ одна́жды не оби́делись.
— Почему́ э́то мы всё вре́мя враги́?! — сказа́ли враги́. — А вы всё вре́мя на́ши? Э́то о́чень нече́стно и несправедли́во. Дава́йте меня́ться. Мы то́же хоти́м быть на́ши.
— Меня́ться мы не ста́нем! — сказа́ли на́ши. — Но е́сли вы хоти́те то́же быть на́ши, то бу́дьте. Пожа́луйста.
И враги́ ста́ли на́ши. И переста́ли брани́ться. И По́ле Бра́ни ста́ло уже́ не По́ле Бра́ни, а про́сто по́ле. И на э́том по́ле на́ши и бы́вшие враги́, кото́рые бы́ли тепе́рь уже́ не враги́, а то́же на́ши, постро́или го́род. А внутри́ го́рода Лавро́вый переу́лок. И всё ста́ло так, как оно́ сейча́с есть.
On dit que dans les temps anciens, l'allée de Lavrov n'existait pas du tout. Elle fut ensuite construite en même temps que la ville. A cette époque, là où se trouvait l’allée, il y avait, dit-on, auparavant un champ de bataille.
C'était un très grand champ, un champ d’honneur, spécialement fait pour que différentes armées puissent venir en découdre. Des armées à chaque fois différentes, mais où, obligatoirement, figuraient aussi les nôtres. D’un côté il y avait l'ennemi, et de l'autre, les nôtres.
Et voici que les deux troupes s’avancent, chacune venue de son côté, se rapprochant, avec prudence. C’étaient toujours les ennemis qui lançaient les hostilités en premier. Et du milieu du champ d’honneur, bravant les nôtres, les voilà qu’ils commencent à jurer et injurier :
- I-di-ots ! Bande d’im-bé-ciles ! crient-ils en chœur tout en agitant leurs bras.
Et les nôtres leur répondent avec calme :
- C’est-celui-qui-dit-qui-l’est ! C’est-celui-qui-dit-qui-l’est !
Alors les ennemis commencent à s’exciter et crient de plus belle :
- Fem-me-lettes ! Fem-me-lettes !
Et les nôtres leur répondent :
- Fem-me-lettes-vous-mêmes ! Fem-me-lettes-vous-mêmes !
A ce moment-là, les ennemis se sont complètement mis en colère et ont commencé à s'embrouiller. Une moitié des ennemis crient : - Frou-ssards ! Et l’autre : Mau-viettes !
Et comme ils crient tous en même temps cela donne : - Frou-viettes ! Mau-ssards ! Sard-viettes !
Les ennemis ont commencé à ne plus se comprendre et, à cause de ça, ils ont été vaincus. Et les nôtres sont revenus victorieux et ont même rigolé tout le long du chemin.
Et cela a continué jusqu'à ce qu'un jour les ennemis ne l’aient plus supporté.
- Et pourquoi c’est toujours nous qui devons être ‘les ennemis’, ont dit les ennemis, et vous toujours ‘les nôtres’ ? C'est vraiment pas juste ! Changeons ! Nous voulons aussi être une fois ‘les nôtres’ !
- Nous ne changerons pas ! ont répondu les nôtres. Mais si vous voulez vous aussi être des nôtres, alors soit ! Bienvenus !
Et c’est ainsi que nos ennemis sont à présent des nôtres, et qu’ils ont cessé d’injurier. On ne jure plus sur ce champ qui n’est plus un champ d’honneur, mais un simple champ.
Et c’est là que les nôtres et nos anciens ennemis, qui n'étaient plus nos ennemis mais à présent des nôtres, construisirent notre ville. Et quelque part dans cette ville se trouve aujourd’hui l’allée de Lavrov et que tout est devenu comme c’est maintenant.