A. Nekrassov – Le capitaine Wrounguel Chapitre 2c
Les aventures du capitaine Wrounguel
Приключе́ния капита́на Вру́нгеля
Chapitre II – Une impitoyable destinée
Episode trois - Третий эпизо́д
А у́тром меня́ ждал стра́шный сюрпри́з : я не то́лько су́тки хо́да потеря́л с э́той ава́рией – я потеря́л назва́ние корабля́!
Вы, мо́жет быть, ду́маете, что назва́ние ро́ли не игра́ет? Ошиба́етесь, молодо́й челове́к! И́мя для корабля́ – то же, что фами́лия для челове́ка. Да вот, недалеко́ ходи́ть за приме́ром: Вру́нгель, ска́жем, зву́чная, краси́вая фами́лия. А будь я како́й-нибудь Забода́й-Бода́йло, и́ли вот учени́к у меня́ был – Су́слик… Ра́зве я мог бы рассчи́тывать на то уваже́ние и дове́рие, кото́рым по́льзуюсь сейча́с? Вы то́лько предста́вьте себе́: капита́н да́льнего пла́вания Су́слик… Смешно́-с!
Вот так же и су́дно. Назови́те су́дно «Геркуле́с» и́ли «Богаты́рь» – пе́ред ним льды́ рассту́пятся са́ми, а попро́буйте назови́те своё су́дно «Коры́то» – оно́ и пла́вать бу́дет, как коры́то, и непреме́нно перевернётся где́-нибудь при са́мой ти́хой пого́де.
Вот поэ́тому я перебра́л и взве́сил деся́тки имён, пре́жде чем останови́л свой вы́бор на том, кото́рое должна́ была́ носи́ть моя́ краса́вица я́хта. Я назва́л я́хту «Побе́да». Вот сла́вное и́мя для сла́вного кора́бля! Вот и́мя, кото́рое не сты́дно пронести́ по всем океа́нам! Я заказа́л ме́дные литы́е бу́квы и сам укрепи́л их на сре́зе кормы́. Начи́щенные до бле́ска, они́ огнём горе́ли. За полми́ли мо́жно бы́ло проче́сть: «Побе́да».
И вот в тот злополу́чный день, под у́тро, я стою́ оди́н на па́лубе. На мо́ре штиль, порт ещё не просну́лся, по́сле бессо́нной но́чи кло́нит ко сну… Вдруг ви́жу: пыхти́т порто́вый катеро́к-работя́га, подхо́дит пря́мо ко мне и – хло́п на па́лубу па́чку газе́т! Честолю́бие, коне́чно, в изве́стной ме́ре поро́к. Но все мы лю́ди, все челове́ки, как говори́тся, и ка́ждому прия́тно, когда́ в газе́те пи́шут про него́. Да-с. И вот я развора́чиваю газе́ту. Чита́ю:
«Вчера́шняя ава́рия на ста́рте кругосве́тного похо́да как нельзя́ лу́чше оправда́ла оригина́льное и́мя, кото́рое капита́н Вру́нгель дал своему́ су́дну…»
Я не́сколько смути́лся, но, призна́ться, толко́м не по́нял, о чём разгово́р. Хвата́ю друго́ю газе́ту, тре́тью… Тут в одно́й из них мне броса́ется в глаза́ фотогра́фия: в ле́вом углу́ я, в пра́вом мой ста́рший помо́щник Лом, а посреди́не на́ша краса́вица я́хта и по́дпись: «Капита́н Вру́нгель и я́хта „Беда́“, на кото́рой он отправля́ется…»
Тогда́ я всё по́нял. Я бро́сился на корму́, посмотре́л. Так и есть: сби́ло две бу́квы – «П» и «О».
Сканда́л! Непоправи́мый сканда́л! Но сде́лать уже́ ничего́ невозмо́жно: у газе́тчиков дли́нные языки́. Вру́нгеля, капита́на «Побе́ды», никто́ не зна́ет, зато́ весь мир узна́л уже́ о мое́й «Беде́».
Но до́лго горева́ть не пришло́сь. С бе́рега потяну́л ветеро́к, паруса́ зашевели́лись, я разбуди́л Ло́ма и стал поднима́ть я́корь.
И пока́ мы шли морски́м кана́лом, нам со всех корабле́й, как назло́, крича́ли:
– Эй, на «Беде́», счастли́вого пла́вания!
Жа́лко бы́ло краси́вого и́мени, но ничего́ не поде́лаешь. Так на «Беде́» и пошли́.
En effet, au matin, une terrible surprise m'attendait : non seulement j’avais perdu une journée, en cale sèche, mais également le nom de mon navire !
Vous pensez peut-être qu’un nom n’a pas d’importance ? Vous vous trompez, jeune homme ! Il est pour un navire ce qu’un nom de famille est pour une personne. Eh bien, il ne faut pas chercher loin pour dénicher un bon exemple : Wrounguel, disons, est un joli patronyme, qui sonne bien. Mais si je m’étais appelé quelque chose comme Lencornet-Cornu, ou comme cet ancien étudiant de ma classe - Leraton -, aurais-je pu vraiment compter sur le respect et la confiance dont je jouis aujourd’hui ? Imaginez : "le capitaine Christophore Leraton"... Ridicule, non ?
Pour un navire, c’est du pareil au même. Appelez-le "Hercule" ou "Bayard" - et devant sa proue la glace se brisera d'elle-même, mais essayez de le baptiser "Gamelle" - il flottera comme un bidon et chavirera immanquablement, même sur une mer d'huile.
C'est pourquoi j'ai examiné et pesé des dizaines de noms avant de choisir celui que j’allais donner à mon beau voilier. Je l'ai nommé l’« Impitoyable ». Un glorieux nom pour un fameux navire ! Voilà un nom qu'on n'aura pas honte de porter de par les océans du Globe ! J'ai commandé des lettres en cuivre forgé et je les ai fixées moi-même à sa poupe. Polies, luisantes, brillant de mille feux. À un demi-mille, chacun pouvait lire en lettres capitales : l’« IMPITOYABLE ».
Et en ce malheureux jour, au matin, après une nuit blanche, alors que je tombais de sommeil et que j’étais seul sur le pont, que la mer était étale et que le port sommeillait encore, soudain je vois une barcasse qui, avec peine, s'approche et me jette une pile de journaux...
Bien entendu, l’ambition est dans une certaine mesure un vice. Mais nous sommes tous humains, comme on dit, et chacun éprouve une certaine fierté à voir qu’on parle de lui dans le journal. C’est comme ça. Alors j’ouvre les pages et je lis :
"L’incident d'hier, au début de son tour du monde, justifie pleinement le nom original que le capitaine Wrounguel a voulu donner à son bateau..."
J’étais un peu gêné certes, mais, pour être honnête, je n’ai pas immédiatement compris ce que voulait dire l’article. Je prends un autre journal, un troisième... Dans l'un d'eux, une photo attire mon attention : à gauche, c’est moi, à droite mon second, Lom, et au milieu notre beau voilier. Et en légende :
"Le capitaine Wrounguel et son yacht le « Pitoyable » qui s’apprêtent à appareiller…"
Là, je comprends tout. Je me précipite à la poupe et je vois. Pour de bon, il manquait deux lettres : le « I » et le « M » !
Scandale! Un irréparable scandale ! Mais rien n’y pouvait : les journalistes ont la langue bien pendue. Personne n’avait entendu parler de Christophore Wrounguel, le capitaine de l’« Impitoyable », mais l’univers entier était déjà au courant de l’existence de son ‘Pitoyable’...
Mais il était vain de s’apitoyer plus longtemps. Une brise se levait venant du rivage, les voiles commençaient à frémir, je réveillai Lom et pris le parti de lever l'ancre.
Et pendant que nous traversions le chenal, comme exprès, de tous les navires que nous croisions on nous criait : - Holà, du « Pitoyable », bon vent !
C'était dommage mais rien n’y pouvait. C’est donc à bord du « Pitoyable » que nous entamions notre grand tour du monde...
