A. Nekrassov – Le capitaine Wrounguel Chapitre 2d
Les aventures du capitaine Wrounguel
Приключе́ния капита́на Вру́нгеля
Chapitre II – Une impitoyable destinée
Episode quatre - Четвёртый
эпизо́д
Вы́шли в мо́ре. Я ещё не успе́л опра́виться от огорче́ния. И всё-таки до́лжен сказа́ть: хорошо́ в мо́ре! Неда́ром, зна́ете, ещё дре́вние гре́ки гова́ривали, что мо́ре все невзго́ды смыва́ет с души́ челове́ка.
Идём. Тишина́, то́лько во́лны шелестя́т вдоль борто́в, ма́чта поскри́пывает, а бе́рег ухо́дит, та́ет за кормо́й. Пого́да свеже́ет, белячки́ пошли́ по во́лнам, отку́да-то прилете́ли буреве́стники, ветеро́к ста́л крепча́ть. Рабо́тает, свисти́т в снастя́х настоя́щий морско́й, солёный ве́тер. Вот и после́дний мая́к оста́лся позади́, берегов́ как не быва́ло, то́лько мо́ре круго́м; куда́ ни взгля́нешь – везде́ мо́ре.
Я проложи́л курс, сдал кома́ндование Ло́му, постоя́л ещё мину́тку на па́лубе и пошёл вниз, в каю́ту – вздремну́ть часо́к-друго́й пе́ред ва́хтой. Неда́ром у нас, у моряко́в, говори́тся: «Не вы́спаться всегда́ успе́ешь».
Спусти́лся, вы́пил на сон гряду́щий рю́мочку ро́му, лёг на ко́йку и засну́л как уби́тый.
А че́рез два часа́, бо́дрый и све́жий, поднима́юсь на па́лубу. Осмотре́лся круго́м, гля́нул вперёд… и в глаза́х у меня́ потемне́ло.
На пе́рвый взгляд – ничего́, коне́чно, осо́бенного: то же мо́ре круго́м, те же ча́йки, и Лом в по́лном поря́дке, де́ржит штурва́л, но впереди́, пря́мо пе́ред но́сом «Беды́», – едва́ заме́тная, как се́рая ни́точка, встаёт над горизо́нтом поло́ска бе́рега.
А вы зна́ете, что э́то зна́чит, когда́ бе́регу полага́ется быть сле́ва за три́дцать миль, а он у вас пря́мо по́ носу? Э́то по́лный сканда́л. Безобра́зие. Стыд и позо́р для вас! Я был потрясён, возмущён и напу́ган. Что де́лать? Пове́рите ли, я реши́л положи́ть су́дно на обра́тный курс и с позо́ром верну́ться к прича́лу, пока́ не по́здно. А то ведь с таки́м помо́щником пла́вать – так зае́дешь, что и не вы́берешься, осо́бенно но́чью.
Я уже́ собра́лся отда́ть соотве́тствующую кома́нду, уже́ и во́здух в грудь набра́л, что́бы повнуши́тельнее э́то вы́шло, но тут, к сча́стью, всё объясни́лось. Ло́ма вы́дал нос. Мой ста́рший помо́щник всё вре́мя свора́чивал нос нале́во, жа́дно втя́гивал во́здух и сам тяну́лся туда́ же.
Ну, тогда́ я всё по́нял: в мое́й каю́те, по ле́вому бо́рту, оста́лась незаку́поренная буты́лка прекра́сного ро́му. А у Ло́ма ре́дкий нюх на спиртно́е, и, поня́тно, его́ тяну́ло к буты́лке. Э́то быва́ет.
А раз так – зна́чит, де́ло поправи́мое. В не́котором ро́де ча́стный слу́чай пра́ктики кораблевожде́ния. Быва́ют таки́е слу́чаи, не предусмо́тренные нау́кой. Я не стал да́же разду́мывать, спусти́лся в каю́ту и незаме́тно перенёс буты́лку на пра́вый борт. Нос у Ло́ма потяну́лся, как ко́мпас за магни́том, су́дно послу́шно покати́лось туда́ же, а два часа́ спустя́ «Беда́» легла́ на пре́жний курс. Тогда́ я поста́вил буты́лку впереди́, у ма́чты, и Лом бо́льше не сбива́лся с ку́рса. Он вёл «Беду́», как по ни́точке, и то́лько оди́н раз осо́бенно жа́дно втяну́л во́здух и спроси́л:
– А что, Христофо́р Бонифа́тьевич, не приба́вить ли нам паруса́?
Э́то бы́ло де́льное предложе́ние. Я согласи́лся. «Беда́» и до того́ шла непло́хо, а тут полете́ла стрело́й.
Вот таки́м о́бразом и начало́сь на́ше да́льнее пла́вание.
Et me voilà parti sans même avoir eu encore le temps de me remettre de mon amertume. Et pourtant je dois le reconnaître : comme il est bon de voguer sur les flots ! Ce n’est pas pour rien, savez-vous, que les anciens Grecs disaient que la mer dissipe toutes les tourments de l’âme¹.
Nous avançons. Autour : seulement le silence et le clapotis des vagues léchant les flancs du yacht, le mât grince et la côte s'éloigne en se fondant dans le lointain. L’air est devenu plus frais, des moutons commencent à gambader sur la crête des vagues, des pétrels venus d’ailleurs nous survolent et la brise forcit. Un vent salé, un pur vent marin se met à la tâche, sifflant dans le gréement. Ainsi avions-nous laissé derrière nous le dernier phare ; le rivage avait disparu, et seulement, tout autour, la mer. Partout où nos regards se portaient : la mer.
J'ai mis le cap au large, j'ai confié la barre à Lom ; je suis resté sur le pont quelques minutes encore et suis descendu dans ma cabine pour faire une sieste d'une heure ou deux avant de prendre le quart. Ce n’est pas pour rien que nous, marins, disons n’avoir jamais le temps de dormir tout son soûl...
Là, je me sers un petit verre de rhum puis m’allonge sur ma couchette et m’endors abattu de fatigue.
Et deux heures plus tard, frais et dispos, je remonte sur le pont. Je regarde tout autour, je regarde devant... et mes yeux, d’un coup, s’assombrissent d’effroi.
A première vue, bien sûr, il n'y a rien de particulier : autour, la même mer, les mêmes mouettes, et Lom se tenant à la barre, mais devant, juste à l’avant de la proue du « Pitoyable », un trait, à peine perceptible, comme un liseré gris à l'horizon : la côte.
Savez-vous ce que cela signifie lorsque le rivage est censé être sur votre gauche à trente milles, mais qu’il vous apparaît juste là, devant votre nez ? Un vrai scandale ! Une abomination. Honte et infamie ! J'en suis tout ébranlé, indigné, effrayé. Que faire ? Croyez-le ou non, je décide alors de rebrousser chemin et de rentrer piteusement au port avant qu'il ne soit trop tard. « Comment confier la barre à un tel second sans courir au désastre, surtout de nuit ? » me dis-je.
Je suis sur le point de donner l’ordre de repli, j'ai déjà pris une profonde inspiration pour que ma voix résonne plus fort encore, mais alors, heureusement, tout s’éclaire : le nez de Lom nous avait entraîné à la dérive. Mon second n'arrêtait pas de tourner ses narines à bâbord, aspirant avidement l'air dans cette direction jusqu’à s’y laisser entraîner lui-même.
Oui, j’avais tout saisi : dans la cabine, à bâbord, il y avait la bouteille de l’excellent rhum que j’avais laissé débouchée. Et Lom qui avait le nez fin pour l’alcool, naturellement, penchait dans cette direction. Voilà ce qui arrive parfois.
Et dans de tels cas, la chose peut être aisément résolue. En sorte, il s’agit là d’un cas particulier de navigation. Et oui ! il existe des faits que la science ignore. Alors, sans même hésiter, je descends dans la cabine et tranquillement je déplace la bouteille à tribord. Et le nez de Lom se dirige dans cette direction comme l’aimant d’une boussole. Le navire vire ainsi docilement et, deux heures plus tard, le « Pitoyable » avait repris le bon cap. Puis j'ai remonté la bouteille sur le pont et l’ai posée sur le gaillard d’avant, près du mât, et Lom n’a plus jamais dévié de sa route.
Une seule fois, prenant une inspiration particulièrement gourmande, il se tourna vers moi : - Alors quoi, Capitaine, ne devrions-nous pas ajouter de la voilure ?
C'était là une excellente suggestion qui reçut mon aval. Jusqu’alors le « Pitoyable » avançait à bonne allure, mais ensuite il vola comme une flèche.
C'est ainsi que débutait notre long périple...
