В дурном обществе – En mauvaise compagnie

 

Проблематические натуры
(II.07)
De fichus caractères !

Кроме этих выделявшихся из ряда личностей, около часовни ютилась ещё тёмная масса жалких оборванцев, появление которых на базаре производило всегда большую тревогу среди торговок, спешивших прикрыть своё добро руками, подобно тому, как наседки прикрывают цыплят, когда в небе покажется коршун. Ходили слухи, что эти жалкие личности, окончательно лишённые всяких ресурсов со времени изгнания из за́мка, составили дружное сообщество и занимались, между прочим, мелким воровством в городе и окрестностях. Основывались эти слухи, главным образом, на той бесспорной посылке, что человек не может существовать без пищи; а так как почти все эти тёмные личности, так или иначе, отбились от обычных способов её добывания и были оттёрты счастливцами из за́мка от благ местной филантропии, то отсюда следовало неизбежное заключение, что им было необходимо воровать или умереть. Они не умерли, значит... самый факт их существования обращался в доказательство их преступного образа действий.

Если только это была правда, то уже не подлежало спору, что организатором и руководителем сообщества не мог быть никто другой, как пан Тыбурций Драб, самая замечательная личность из всех проблематических натур, не ужившихся в старом за́мке.

Происхождение Драба было покрыто мраком самой таинственной неизвестности. Люди, одарённые сильным воображением, приписывали ему аристократическое имя, которое он покрыл позором и потому принуждён был скрыться, причём участвовал будто бы в подвигах знаменитого Кармелюка. Но, во-первых, для этого он был ещё недостаточно стар, а во-вторых, наружность пана Тыбурция не имела в себе ни одной аристократической черты. Роста он был высокого; сильная сутуловатость как бы говорила о бремени вынесенных Тыбурцием несчастий; крупные черты лица были грубо-выразитёльны. Короткие, слегка рыжеватые волосы торчали врозь; низкий лоб, несколько выдавшаяся вперёд нижняя челюсть и сильная подвижность личных мускулов придавали всей физиономии что-то обезьянье; но глаза, сверкавшие из-под нависших бровей, смотрели упорно и мрачно, и в них светились, вместе с лукавством, острая проницательность, энергия и недюжинный ум. В то время, как на его лице сменялся целый калейдоскоп гримас, эти глаза сохраняли постоянно одно выражение, отчего мне всегда бывало как-то безотчётно жутко смотреть на гаерство этого странного человека. Под ним как будто струилась глубокая неустанная печаль.

A ces personnalités hors du commun, se serrant autour de la chapelle, s’ajoutait toute une masse sombre de misérables gueux. Leur intrusion sur la place du marché ne pouvait qu’effrayer les marchandes qui se pressaient alors de protéger leur étal de leurs mains, comme des poules qui couvrent leurs poussins de leurs ailes dès l’apparition dans le ciel d’un oiseau de proie.

Le bruit s’était vite répandu que ces traîne-misère, définitivement privés de toute ressource depuis leur bannissement du château, s’étaient rassemblés en une communauté tout ce qu’il y avait de plus fraternelle, et se livraient, entre autres, à de menus larcins en ville et alentour.

Ces rumeurs reposaient principalement sur la prémisse indiscutable que l’être humain ne peut vivre sans manger. Et comme presque tous ces êtres de l’ombre, d'une manière ou d'une autre, s'écartaient des us et coutumes habituels pour obtenir leur pitance, après qu’ils eurent été réduits à rien par les bienheureux élus du château qui les privaient des bénéfices de la philanthropie locale, la conclusion inévitable s'ensuivit qu'ils devaient ou bien voler ou bien déjà être morts de faim. Et comme ils étaient toujours vivants, cela ne pouvait signifier que… Ainsi, le fait même de leur existence devint la preuve patente et irréfutable de leurs agissements criminels.

Et si tout ce que nous venons de dire ici est exact, nul ne pouvait contester alors que le meneur, le chef de ce clan n'était autre que Pan Tibour Drab, la figure la plus remarquable parmi tous ces êtres aux fichus caractères qui n’avaient pu demeurer dans l’antre du vieux château.

***

Les origines de Drab, de Pan Tibour Drab, étaient enveloppées d’ombres et de mystères. Les plus imaginatifs lui attribuaient une ascendance patricienne. Il avait, disaient-ils, couvert de honte le nom de sa famille, et pour cette raison avait été contraint de fuir et se cacher. Il aurait alors pris part aux exploits du célèbre Karmaliouk¹. Mais, d’abord, il n'était pas assez vieux pour ça, et, ensuite, son apparence physique ne révélait chez lui aucun trait de noblesse.

Il était grand de taille. Son dos voûté portait, pour ainsi dire, le poids des malheurs qu’il avait endurés. Son visage avait une expression grossière : sa chevelure rousse coupée court, son front bas, sa mâchoire inférieure légèrement prognathe, ses mimiques incessantes et, enfin, l’ensemble de sa physionomie lui donnaient un caractère quasi simiesque. Mais ses yeux, obstinés et sombres, étincelant sous des sourcils saillants, révélaient une perspicacité aiguë, une roublardise, une énergie et une intelligence hors du commun.

Alors que tout un kaléidoscope de grimaces changeantes parcourait son visage, ce regard gardait constamment la même expression, et c’est pourquoi, enfant, comme inconsciemment saisi d’effroi, j’observais la cocasserie des traits de cet homme étrange. De sous son masque semblait suinter une tristesse profonde et infinie.

___

1. Oustim Yakimovitch Karmаliouk (Устим Якимович Кармалюк), 1787 – 1835 : hors-la-loi devenu un héros populaire, souvent désigné comme le Robin des Bois ukrainien.