В дурном обществе – En mauvaise compagnie

 

Знакомство продолжается
(V.3)
Mes nouveaux amis

Это было для меня загадкой, страшнее всех призраков старого за́мка. Как ни ужасны были турки, томившиеся под землёю, как ни грозен старый граф, усмирявший их в бурные ночи, но все они отзывались старою сказкой. А здесь что-то неведомо-страшное было налицо. Что-то бесформенное, неумолимое, твёрдое и жестокое, как камень, склонялось над маленькою головкой, высасывая из неё румянец, блеск глаз и живость движений. «Должно быть, это бывает по ночам», — думал я, и чувство щемящего до боли сожаления сжимало мне сердце.

Под влиянием этого чувства я тоже умерил свою резвость. Применяясь к тихой солидности нашей дамы, оба мы с Валеком, усадив её где-нибудь на траве, собирали для неё цветы, разноцветные камешки, ловили бабочек, иногда делали из кирпичей ловушки для воробьёв. Иногда же, растянувшись около неё на траве, смотрели в небо, как плывут облака высоко над лохматою крышей старой «каплицы», рассказывали Марусе сказки или беседовали друг с другом.

Эти беседы с каждым днём все больше закрепляли нашу дружбу с Валеком, которая росла, несмотря на резкую противоположность наших характеров. Моей порывистой резвости он противопоставлял грустную солидность и внушал мне почтение своею авторитетностью и независимым тоном, с каким отзывался о старших. Кроме того, он часто сообщал мне много нового, о чём я раньше и не думал.

Cette histoire de pierre grise était un mystère pour moi, un mystère qui m’apparaissait plus terrible encore que tous les fantômes du vieux château. Peu importait à quel point les Turcs qui languissaient sous terre pouvaient être terrifiants, peu importait l’ombre redoutable du vieux comte en son manoir lorsqu’il menait croisade, les soirs de bataille ! Tout cela n’était que l’écho de vieilles légendes. Mais là, en ce moment, présentement, il y avait quelque chose d'inconnu et d’effrayant. Quelque chose d'informe, d'implacable, de dur et de cruel, comme une pierre, une pierre qui se penchait sur cette petite tête, sur Maroussia, aspirant les couleurs de son visage, l'éclat de ses yeux, dévorant la vivacité de ses mouvements. ‘Cela doit se passer la nuit’, pensai-je, et un oppressant sentiment de douleur m’étreignait le cœur.

Cela fit que par la suite j’appris à tempérer mon humeur remuante, m’appliquant à être plus tranquille et attentif à l’égard de notre petite princesse. Nous l’installions sur l’herbe Valek et moi, puis nous allions cueillir pour elle des fleurs, lui rapportions des cailloux colorés, attrapions des papillons, fabriquions parfois des pièges à moineaux...

Parfois aussi, allongés sur l'herbe auprès d'elle, nous regardions le ciel et les nuages qui passaient au-dessus du toit hirsute, couvert de broussailles, de l'ancienne chapelle. Nous lui racontions des histoires, des contes de fées ou bien, tout simplement, nous bavardions.

Ces conversations renforcèrent chaque jour un peu plus notre amitié bien que Valek et moi eussions des caractères fort différents. А mon espiègle impétuosité il opposait son humeur, souvent triste, et son assurance ; il m'inspirait le respect par son autorité et la façon toute personnelle dont il parlait des plus âgés, m’apprenant bien des choses auxquelles je n’avais jamais songé auparavant.