Le blocus de Léningrad – Maman 7
Ничего не могу забыть – Je ne peux rien oublier
Мама (7) Maman
На следующее утро мама стала говорить о смерти. Она убеждала нас оставить её в квартире, а самим идти к папе.
— Я знаю, что мне не выжить, — повторяла она. — Уходите к отцу, оставьте меня... Ведь я держу вас около себя, а вы должны жить…
Прошло два дня. За несколько часов до смерти мама умоляла сестру дать ей что-нибудь из лекарств, чтобы умереть побыстрее, — йод или ещё что-нибудь. Я сидела, боясь смотреть на маму. Сняв обручальное кольцо, она положила его на тумбочку: — Отдайте кольцо отцу и скажите ему...
Больше мама ничего не добавила. Затем опять стала просить у сестры лекарств. Ася твёрдым голосом, почти автоматически, отвечала, что никаких лекарств она не даст.
— Не могу! Не могу! Не проси! — в отчаянии повторяла Ася.
Разговор отнял у мамы последние силы. Завернувшись в одеяло, она закрыла глаза. Через некоторое время, посмотрев на сестру и меня долгим взглядом, она слабым голосом сказала: — Ложитесь спать. Уже поздно.
Мы легли рядом с ней — сестра с одной стороны, я — с другой, так теплее было.
Ночью я проснулась. Мне показалось, что мама больше не дышит. Я протянула руку и тотчас отдёрнула. Этого не может быть, мне просто показалось...
Утром Ася тронула меня за плечо: — Вставай, вставай! Мама умерла!
Я вскочила с кровати. Мысль тяжёлая и виноватая приползла из уголков сознания: «А ведь я уже знаю...» Только признаться сестре у меня духу не хватало.
Рядом со сдвинутыми кроватями стоял зеркальный шкаф. Перед ним стояла маленькая девочка в пальто. Глаза глядели тускло и напряжённо. Что же будет дальше? В комнате было тихо, холодно, страшно.
— Как же мы теперь будем без мамы…
— Пойдёшь к папе в институт. Скажешь, что умерла мама, что у нас нет карточек. Я останусь здесь на несколько дней. Постараюсь похлопотать. Одевайся потеплее.
Ася достала мамины валенки; замотала мне ноги шерстяными тряпками, поверх пальто, на голову и на плечи, накинула одеяло. Ещё раз объяснила, как дойти до Соляного переулка 
, где находился институт. В красную пластмассовую чашку сестра положила обручальное кольцо. На тумбочке лежала разорванная нитка маминых любимых бус, и я взяла с собою несколько цветных шариков. Сложив всё в висевшую на шнурке детскую муфту, я пошла к выходу. В дверях Ася ещё раз повторила, что я обязательно должна дойти до папы и всё ему рассказать, добавив, что через два-три дня она тоже придёт в институт.
— Вряд ли я выхлопочу карточки, а больше трёх дней мне одной не продержаться, — сказала она.
Я вышла из нашей квартиры, и дверь её закрылась за мной навсегда...
Le lendemain matin, maman commença à nous parler de sa mort. Elle nous exhorta à la laisser seule et à aller rejoindre papa.
– Je sais que ne survivrai pas, nous répétait-elle. Allez chez papa, laissez-moi... C'est moi qui vous retiens... Il faut que vous viviez !…
Deux jours ainsi passèrent. Quelques heures avant de succomber elle supplia Assia de lui donner un médicament afin de l’aider à mourir plus vite - de l’iode ou autre chose. Je restais assise sans oser même la regarder.
Otant son alliance, elle la posa sur la table de chevet : « Donnez l’alliance à papa, dîtes–lui... » Elle n’ajouta rien d’autre.
Plus tard encore, elle réclama à nouveau un médicament à Assia. Ma sœur lui répondit d’une voix ferme et catégorique qu’elle ne lui en donnerait pas :
– Je ne peux pas ! Je ne peux pas ! lui répétait Assia au désespoir.
Dans ces derniers échanges maman laissa ses ultimes forces. Après s’être enveloppée dans sa couverture elle ferma les yeux. Puis, quelques instants plus tard, les rouvrant, elle nous dévisagea longuement et, d’une voix faible, elle murmura :
– Venez vous mettre au lit : déjà il est tard...
Nous nous allongeâmes près d’elle, ma sœur d’un côté, moi de l’autre, pour mieux nous tenir chaud.
Au milieu de la nuit je me réveillai. Il me semblait que maman ne respirait plus. Je tendis la main et immédiatement je la retirai. Cela ne se pouvait pas : ce ne devait être là qu’une mauvaise impression…
Au matin, Assia me secoua l’épaule :
– Lève-toi, lève-toi donc, maman est morte !
Je m'extirpai du lit. Une pensée lourde et coupable me submergea, venue du fond de mon âme : ‘Mais je le savais déjà...’
Seulement je n’eus pas le cœur de l’avouer à ma sœur…
J’étais là, debout, à côté des lits que nous avions accolés, devant la grande armoire à glace. Dans le miroir se tenait une petite fille en manteau d’hiver. Son regard était sombre et plein d’inquiétude. Et maintenant ?... La chambre était silencieuse, froide, terrifiante.
– Qu’allons-nous devenir sans maman ?
– Tu iras chez papa à l’Institut. Tu lui diras que maman est morte et que nous n’avons plus de cartes de rationnement. Je resterai ici quelques jours. Je vais voir ce que je peux faire. Allez, il faut t’habiller chaudement…
Assia me fit mettre les bottes d’hiver en feutre de maman, m’enveloppa les jambes de chiffons de laine et me jeta une couverture sur la tête et sur les épaules par dessus le manteau. Elle me réexpliqua comment aller jusqu’à l’allée Solianoïe , là où se trouvait l’Institut. Puis elle mit l’alliance de maman dans une tasse rouge en plastique.
Sur la table de nuit se trouvait le collier préféré de maman. Son fil s’était rompu et un chapelet de perles colorées s’en était détaché. J’en pris quelques-unes que je rajoutai dans la tasse. J’enfilai ça dans mon petit manchon et me dirigeai vers la porte. Sur le palier, Assia me répéta encore que je devais absolument arriver jusqu’à l’Institut et tout raconter à papa, ajoutant qu’elle nous rejoindrait d’ici deux ou trois jours.
– Je ne crois pas que j’arriverai à dénicher une nouvelle carte et je ne pourrai pas tenir plus de trois jours, me dit-elle.
Je quittai l’appartement. La porte de notre maison se refermait derrière moi pour toujours.
