L’aube – III.9 – Les Voiles écarlates
Алые паруса – Les voiles écarlates
Рассвет (III.9) L’aube
И Хин рассказал Грэю о том, как лет семь назад девочка говорила на берегу моря с собирателем песен. Разумеется, эта история, с тех пор как нищий утвердил её бытие в том же трактире, приняла очертания грубой и плоской сплетни, но сущность оставалась нетронутой.
— С тех пор так её и зовут, — сказал Меннерс, — зовут её «Ассоль Корабельная».
Грэй машинально взглянул на Летику, продолжавшего быть тихим и скромным, затем его глаза обратились к пыльной дороге, пролегающей у трактира, и он ощутил как бы удар — одновременный удар в сердце и голову. По дороге, лицом к нему, шла та самая Корабельная Ассоль, к которой Меннерс только что отнёсся клинически. Удивительные черты её лица, напоминающие тайну неизгладимо волнующих, хотя простых слов, предстали перед ним теперь в свете её взгляда. Матрос и Меннерс сидели к окну спиной, но, чтобы они случайно не повернулись, Грэй имел мужество отвести взгляд на рыжие глаза Хина. После того как он увидел глаза Ассоль, рассеялась вся косность Меннерсова рассказа. Между тем, ничего не подозревая, Хин продолжал:
— Ещё могу сообщить вам, что её
отец сущий мерзавец. Он утопил моего папашу, как кошку какую-нибудь, прости Господи. Он…
Его перебил неожиданный, дикий рёв сзади. Страшно ворочая глазами, угольщик, стряхнув хмельное оцепенение, вдруг рявкнул пением, и так свирепо, что все вздрогнули:
Корзинщик, корзинщик,
Дери с нас за корзины!..
— Опять ты нагрузился, вельбот проклятый! — закричал Меннерс. — Уходи вон!
...Но только бойся попадать
В наши палестины!..—
взвыл угольщик и, как будто ничего не было, потопил усы в плеснувшем стакане.
Хин Меннерс возмущенно пожал плечами. — Дрянь, а не человек, — сказал он с жутким достоинством скопидома. — Каждый раз такая история!
— Более вы ничего не можете рассказать? — спросил Грэй.
— Я-то? Я же вам говорю, что отец — мерзавец. Через него я, ваша милость, осиротел и ещё дитёй должен был самостоятельно поддерживать бренное пропитание...
— Ты врёшь! — неожиданно сказал угольщик. — Ты врёшь так гнусно и ненатурально, что я протрезвел.
Хин не успел раскрыть рта, как угольщик обратился к Грэю…
Hin Menners rapporta à Grey comment environ sept ans auparavant Solène, encore enfant, avait rencontré un colporteur de chansons au bord de la mer. Bien entendu, cette histoire, depuis que le mendiant l’avait racontée dans cette même taverne, s’était transmise et transformée au fil des ragots et des médisances, mais dans l’idée, elle était demeurée intacte.
"‘Solène Du Voilier’, depuis, c'est le nom qu’on lui donne...", répéta Menners. Grey regarda machinalement Létika qui attendait placidement dans son coin, puis ses yeux se portèrent vers la route poussiéreuse devant l’estaminet, et là, ce fut comme si on l’eut frappé. Frappé en plein cœur et en plein visage.
Sur la rue, en face, passait cette même ‘Solène Du Voilier’ que Menners venait de qualifier médicalement de folle, et dont les traits fascinants apparurent à Grey en pleine lumière, pareils à un mystère révélé par des mots inoubliables, émouvants, et en même temps tout simples.
Après avoir croisé les yeux de la jeune fille, toute l'histoire que venait de lui raconter Menners s’effondra.
Menners et Létika qui tournaient le dos à la fenêtre, n’avaient pu la voir. Et pour ne rien laisser paraître de son émotion, Grey eut le réflexe – le courage même ! - de plonger son regard dans les yeux fauves du tavernier.
Ne se doutant de rien, celui-ci poursuivit : "Je puis aussi vous dire que son père est un beau salaud. Il a noyé le mien comme on noie un chat, Dieu me pardonne. Il..."
Hin fut brutalement interrompu par un beuglement inattendu. Le charbonnier, sortant de sa torpeur enivrée, les yeux exorbités, se mit à vociférer si violemment que tous en tremblèrent.
"Vannier, vannier,
tu fauches dans nos paniers !..."
"Te voilà encore ivre-mort, maudit cachalot assoiffé ! lui cria Menners. Fiche le camp d’ici !"
Comme s’il ne l’avait pas entendu, le charbonnier continua à hurler à tue-tête, en noyant sa moustache dans son verre d’alcool :
"Mais méfie-toi qu’on n’te revoie
dans le quartier…"
Hin Menners haussa les épaules, l’air indigné. "Pourriture ! asséna le tavernier, outré comme un accapareur qu’on dépouille. Toujours la même histoire avec cet animal !..."
"– Vous ne pouvez donc rien m’en dire de plus ? demanda Grey à Hin. – Que vous dire d’autre ? Je vous répète que son père est un scélérat. A cause de lui, Votre Grâce, je me suis retrouvé orphelin et, encore enfant, j'ai dû apprendre à me débrouiller tout seul à trouver ma maigre pitance..."
"Tu mens ! interrompit le charbonnier. Tu mens sans vergogne et si effrontément que me voilà tout dessoûlé."
Avant que Hin ne puisse ouvrir la bouche, le charbonnier se tourna vers Grey...
