Ilya Varchavsky – Le juge (01)
Илья Варшавский - Ilya Varchavsky
Судья́ (1966) Le juge
Пе́рвый эпизо́д - Premier épisode
В одно́м мо́жно бы́ло не сомнева́ться: меня́ ждал ско́рый и беспристра́стный суд.
Я был пе́рвым подсуди́мым, предста́вшим пе́ред Верхо́вным Электро́нным Судьёй Донома́ги¹.
Уже́ че́рез не́сколько мину́т допро́са я по́нял, что не в си́лах бо́льше лгать и извора́чиваться.
Вопро́сы сле́довали оди́н за други́м с чудо́вищной ско́ростью, и в ка́ждом из них для меня́ таи́лась но́вая лову́шка. Хитроу́мная маши́на иску́сно пле́ла паути́ну из противоре́чий в мои́х показа́ниях.
Наконе́ц мне ста́ло я́сно, что дальне́йшая борьба́ бесполе́зна. Электро́нный автома́т с удиви́тельной лёгкостью доби́лся того́, чего́ сле́дователю не удава́лось за до́лгие часы́ о́чных ста́вок, угро́з и увещева́ний. Я призна́лся в соверше́нии тягча́йшего преступле́ния.
Зате́м бы́ли удалены́ свиде́тели, и я оста́лся наедине́ с судьёй.
Мне бы́ло предоста́влено после́днее сло́во.
Я счита́л э́то пусто́й форма́льностью. О чём мо́жно проси́ть безду́шный автома́т? О снисхожде́нии? Я был уве́рен, что в его́ програ́мме тако́го поня́тия не существу́ет.
Вме́сте с тем я знал, что пока́ не бу́дет произнесено́ после́днее сло́во подсуди́мого, маши́на не вы́несет пригово́ра и стальны́е две́ри суде́бной ка́меры не откро́ются. Так повелева́л Зако́н.
Sur un point au moins, il n'y avait aucun doute : un procès rapide et impartial m'attendait.
J'étais le premier accusé à comparaître ce jour-là devant le Grand Juge électronique de Donomag¹.
Après quelques minutes d'interrogatoire, j’ai réalisé que je n’aurais plus la force de mentir ou esquiver.
Les questions se succédaient à une vitesse hallucinante, et chacune d'elles, comme à l’affût, me tendait un nouveau piège. L'ingénieuse machine tressait habilement sa toile, m’engluant dans mes contradictions.
Enfin, il est devenu clair pour moi que vouloir résister plus longtemps était inutile. La machine électronique obtenait avec une étonnante facilité ce que les enquêteurs n'avaient pu m’arracher pendant les longues heures de confrontations, de menaces et d'exhortations. J’ai avoué le plus odieux des crimes.
Ensuite, les témoins se sont retirés et je me suis retrouvé seul devant mon juge.
Je savais que le dernier mot me reviendrait.
Je considérais cela comme une formalité vide de sens. Qu’avais-je à attendre d’un automate sans âme ? De l’indulgence ?... J'étais sûr qu'un pareil concept ne figurait pas dans son programme.
En même temps, je savais que tant que le dernier mot de l'accusé n’était pas prononcé, la machine ne pouvait rendre son verdict et que les portes d’acier de la Chambre de première instance resteraient closes. C'est ce que prescrivait la Loi.
